Я нашла в сарае, в «реквизите», мамины духи «Каменный цветок», там еще осталось полфлакона, а я выбросила. И вот с этой зеленой коробочкой из бумажного малахита вхожу в дом, снимаю плащ-шалаш. Водку, что оставила на веранде, допила, а то зуб на зуб не попадал. Алиса болтала по телефону «нездешним голосом», будто на сцене.
— Да пожалуйста, хоть спеть, хоть сплясать! А басню — хотите, я вам прочитаю? Ха-ха! «Мартышке где-то бог послал кусочек сыру, на дуб мартышка взгромоздясь, позавтракать уж было собралась, да призадумалась — ужель я к старости слаба глазами стала? На ту беду Лиса близехонько бежала…» Ну да, они все там попадали, такой коллаж-монтаж, а то же им там тоже скучно… А прозу мне советуют типа Зощенко, а у меня не идет, можно я с вами посоветуюсь, если можно?
Я сразу поняла, с кем она говорит. Стоит в пижаме на одной ноге, второй тапочек потеряла по дороге.
Предъявила свой поставленный голос, теперь внимает чутко, на каждое слово — «Ой! Да-а? А вы его не слушайте! Я-а?!». Увидела меня и продолжает играть этюд:
— Ой, мама пришла! Она вообще против, мне даже не с кем посоветоваться… Мам, Карина давно уехала? А то там волнуются. Вам маму позвать?
— Уже полчаса, как уехала.
— Что, уже приехала? Ну слава Богу, а то мы тоже волнуемся. Я зайду завтра, да?.. Бай-бай. — Звякнула трубка, потом сковородка. — Мам, я все грибы доела, у меня от холода жор… — Она обхватила себя руками, и голубая старая пижама треснула по шву. Я заметила, что у нее мокрые подмышки.
— Мам, дай что-нибудь выпить, а то не засну.
— А нету, я все выпила, — я собрала посуду и понесла под дождь. Она вышла за мной.
— Они на наш участок глаз положили. Я сказала — мама хочет продать за оч-чень большие деньги. Оч-чень большие. У них таких нет. Пусть пока смотрят, да? Пусть пока копят?
— Ну что ты кривляешься, что ты врешь? Думаешь, тебя Мусатов в актрисы запишет — прямо так, сходу?
— Он мне скажет — да или нет. — Она смотрела мимо меня и ждала, пока закипит чайник. Она умеет держать паузу, мне доказывает, что она актриса, и каждый раз я думаю — может, и впрямь?
— Не смотри на чайник, а то он никогда не закипит. Кстати, откуда ты взяла, что ты дочь Мусатова? Кто это выдумал?
Она облизала ложку с вареньем и сделала детские глаза:
— А что ли нет?
— Что ли нет. А интересно, откуда ты это взяла? Ты ж не могла сама это выдумать, правда?
— Ну-у… Мне так казалось.
— Давно? В детстве? Бабушка на что-то намекала, да?
Она кивнула задумчиво и стала заплетать косичку.
— А у меня спросить?
Больше всего я боюсь спугнуть Алису с разговора. Я перед ней стелюсь, это все замечают.
— Ну, я стеснялась.
— В детстве. А потом? Ты что — всегда так думала? Мне же интересно — как это могло произойти? Что ты думала, когда с отцом встречалась? Ты думала, что он и не отец?
— Да ничего я не думала. Вы меня совсем запутали.
— Ты на него похожа.
— Я на всех похожа. Я могу быть шпионкой, да? На моем лице можно нарисовать любую роль, это считается не минус, а плюс для актрисы, неуловимое лицо — да? — Она потянулась к своему отражению в темном окне и долго разглядывала свой профиль, разглаживала переносицу, где преждевременная складка портит ей всю жизнь. Называется «горе от ума» и требует работы над собой. — Дай выпить, мам. Я же знаю — у тебя есть, вон там. От меня что ли прячешь?
— От дяди Васи.
От себя прячу. Пока стоит по всем углам — значит, не сопьюсь. Она достала из буфета полфляжки дрянного бренди и мамины любимые граненые стаканчики. И просияла — «хорошо сидим!». Спиртное и тряпки — тут мне еще позволено давать советы, все остальное — не моего ума. Даже чай она заваривает по-своему и готовит свое ризотто, а не мой плов.
— Уфф! — выпила, разгладила свою складочку, повеселела вмиг. — Ну мам, ну давай мне на майке напишем — «я не дочь Мусатова», ну что теперь делать-то? Ты кашу заварила, ты и расхлебывай.
— Я?
— Ну а кто же? Ну любила же ты его, чего тут скрывать-то, теперь-то?
— Твои детские фантазии — это одно, это бабушка выдумала Великую любовь, ей во мне всегда чего-то не хватало.
Я стала лепетать что-то про того ботаника, что у меня — тоже была фантазия, что я вообще подкидыш, ну и так далее. Она слушала внимательно и кивала сочувственно. Я поставила все точки над «и» — что она — дитя летнего Крыма, что я раз в жизни захотела ребенка, и вот сбылось, жизнь вовремя послала мне нужного Лисенкова, и мы были, были, были счастливы — да она видела сама на фотографиях. Надо купить альбом и разобрать, кстати, семейные фотографии.