А Лиза в тот вечер как раз поцапалась с мамой Ритой, как никогда прежде, и ляпнула что-то, и дверью хлопнула, о чем сразу же пожалела. Ну детский сад на фоне рухнувших планов Вероники и папика с кисточкой! Они распили ликер на мерзлой скамейке, и полегчало.
— Ты поживи пока в общаге, под «две гитары за стеной», а я у мамы Риты, тогда узнаешь…
Прикинули вариант обмена, посмеялись.
— Да ты не знаешь, как она давит, — жаловалась Лиза, — даже когда молчит. Я вот ничего особенного не делаю, а спиной чувствую: мама не одобрям-с. Гипноз какой-то! Весь воздух пропитан…
— Это чисто актерское, — объяснила опытная Вероника, студентка первого курса, — у нее такая энергетика. Надо же уметь держать зал, это вторая натура, она в душе все равно что-то играет, накручивает, наполняет паузы…
— Да ни во что она не играла, пока был жив ее этот… — возразила Лиза и рассказала печальную историю маминого тайного, затянувшегося на семь лет романа. — Да она меня вообще не замечала! Потому что была занята другим! То студенты, то этот… из-за которого она с отцом развелась… Я как бы ничего не знала, смотри, не проговорись, на самом деле все знали. Из института ее турнули, она как бы сама ушла, и теперь я у нее одна! Ну да, играет, в ну очень сильную женщину («жизнь прекрасна, никто нам не нужен!»), конечно, энергетика, прямо током бьет, и всё в меня!
У Лизы заплетался язык, и она упала в сугроб и барахталась там с серым пуделем Эрли, а Вероника срочно искала по карманам что-нибудь мятное — зажевать проклятый ликер. А то ведь мама учует и откажет Веронике от дома.
— Ну-ка скажи «с переподвыподвертом»! Ну-ка выговори «Маргарита Леонидовна меня муштровала, да не вымуштровала…»
Они хохотали до слез и умывались снегом.
— Покупатель путеводителя купил путеводитель покупателя, — выговорила Лиза придуманную накануне чистоговорку и хотела еще что-то сказать (что маме, должно быть, икается, целый вечер они ей косточки перемывают), но вместо этого ее вдруг осенило: — А давай мы ее с твоим папиком познакомим!
Вероника задумалась. Ей такое в голову не приходило. Этот папик с кисточкой и великолепная, всегда такая «прикинутая» Маргарита… И они полчаса еще обсуждали возможности: где и когда?
— Нам же надо, чтобы они друг другу понравились. Вот в чем вопрос. Первый взгляд все решает…
Вероника, приставив указательный палец к переносице, быстро листала в своем воображении «предлагаемые обстоятельства», проигрывала сценки знакомства «кому за сорок». Никак не получалось.
— Мы с тобой попали в милицию, в КПЗ, а они приходят нас выручать и так случайно знакомятся в ожидании…
Они как раз проходили мимо катка во дворе, и Лиза брякнула:
— А давай купим им коньки! Стало совсем весело.
Прошел месяц, и «светлая мысль» совсем забылась. Тут ботинки почистить некогда, все бегом, у Вероники — первая сессия, репетиции, заработки где-то на «подтанцовках», а Лиза бежала из школы на подготовительные курсы, и когда тут думать о предках, обделенных личным счастьем?
Но в феврале мама Рита собралась в театр на премьеру нового спектакля своей старой подруги, и билеты в театр были в избытке, и Лиза сообщила Веронике, что мама будет в новом костюме и с цветами, и можно пригласить папика.
— Только вот как его вытащить? — задумалась Вероника. — Он не вылазит из мастерской.
— Не вылезает, — поправила Лиза, и они чуть не поссорились на почве рокового глагола.
— Пожалуйста, не говори при маме «вылазит», это ей портит настроение.
Маргарита Леонидовна готовила Веронику в училище и почти избавила ее от южного говора.
— Пожалуйста, не буду, — сказала Вероника, — но когда волнуюсь, из меня еще не то вылазит.