— Ты что тут делаешь? Заблудилась?
Нет, ну надо было с ним столкнуться. Непруха.
— Нет! Отдыхаю!
— Что же ты такого делала, что устала? — усмехается он.
— А я устала от назойливых идиотов, которые думают, что я продажная тварь, — начинаю раздражатся и это не очень хорошо.
Он ухмыляется.
— Неужели у младшей Львовой прорезались зубки?
" Ублюдок, так и хочется плюнуть ему в лицо. Мразь. Вот кого я ненавижу действительно, так это его."
Смотрю в его глаза и не скрывая злости, говорю:
— Я не Львова, я - Маликова.
— На сколько я помню, твоего отца зовут Юрий Дмитриевич Львов.
Я смотрю в его синие глаза, своими ореховыми, внимательно смотрю и спрашиваю:
— Чего тебе от меня надо?
Нюша крутится в моих руках, и это раздражает ещё больше, и по этому, я отпустила её на землю.
— Шоколада и мармелада, — " Он что, издевается?" — но не напрягайся, я уже понял что от тебя хрен что получишь, так что, расслабься…
— Так какого хрена тебе надо? — прерываю я его.
— Я как погляжу, плохо тебя папенька воспитывал. Рот тебе мылом не мыл.
Выбесил. Встаю с валуна и рычу:
— Да пошел ты! — собираюсь уйти.
— Сядь! — начинает командовать он сквозь зубы, а желваки то как заходили, смотрит, наверное придушить хочет, но меня так просто в бараний рог не скрутишь.
— Своей Катеньке приказывай, а не мне!
Внезапно он поднимает руки в примирительном жесте, тяжело вздохнул и сказал:
— Ир, я пришел не чтоб воевать с тобой. Я хочу кое-что узнать.
Смотрю на него долго, изучающе, пытаюсь понять, что же он от меня хочет, и не могу понять.
— Ты со всеми такая стерва или только со мной?
" Значит я тут такая стерва, а он такой весь белый и пушистый. Ублюдок!" — хмурюсь я.
— Есть ещё один кандидат на мою стервозность, а теперь говори, что хотел и проваливай.
— Где я могу найти Алину? Мне надо с ней поговорить.
— О чём?
— Тебя это не касается!
Я удивленно смотрю на него и спрашиваю:
— Ты уверен, что это правильный ответ для того, чтоб узнать ответ на свой вопрос?
— Шантажистка хренова. А не боишься что я тебя здесь придушу?
Мужик он конечно высокий, широкоплечий, и немного пугающий, но как не странно, я его совершенно не боюсь.
— Можешь, но ответ то ты всё равно не узнаешь, — гордо заявила я, упрямо приподняв подбородок.
— Ладно. Поговорить нам надо с ней, о личном, а вот о чём личном, тебя это не касается.
Продолжаю смотреть на него пристально, решая, сказать ему правду, или соврать:
— Что ж… живет она на Фиджах. На острове Локала у неё есть вилла. К ней прилагается друзья, семья и бизнес. Ты ей не нужен! Забудь про неё, а то так и будешь трахаться с потаскушками.
Он хмуриться, о чём-то думает, а потом снова спрашивает:
— Где именно её вилла?
— На юго-востоке острова. Спросишь любого местного, там её знают все.
" То что я его отправила на другой конец острова, это моя маленькая месть, если действительно хочет найти Алину, то найдёт."
— Спасибо! — сказал он и направился в лагерь.
" Блин, и как Алинка может его любить, ума не приложу?" — размышляла я, пока не поняла, что Нюша то, куда-то умотала. " Вот же, чёрт, и где её теперь искать?"
Делать нечего, пришлось шариться по лесу и искать свою собачонку. Искать, шарить и звать.
Наверное мне повезло. Я встретила Артёма и как не странно, я всё же попросила помочь мне найти Нюшу.
— Где ты её потеряла? — спросил он.
— Ну, точно я не знаю, наверное у ручья, там ещё валуны есть.
— Веди! — говорит он.
Ну, веди так веди. Пошла вперёд.
Я привела Артёма к тому месту, где видела Нюшу в последний раз.
Камни, ручей, заросли папоротника, сосны, и больше ничего.
— Ну и где ты видела свою псину последний раз? — спрашивает он, оглядываясь.
— Ну, тут и бегала.
— Зови!
— Кого? — удивилась я.
Артём уставился на меня, как на идиотку.
— Ну не меня же. Собаку по кличке зови.
— А-а! Нюша! Иди ко мне! Нюша, девочка моя, иди сюда! — начинаю звать я, и оглядываться по сторонам.
Артём прислушивается, идет в заросли и вскоре вытягивает оттуда мою собачонку, за шкирку.
" Вот ирод!" — мысленно возмутилась я.
— Ей же больно! — заявила я.
— Нифига ей не больно. Все мамки так носят своих детёнышей, а если не хочешь чтобы её так таскали, то следи за своим имуществом, — заявил он, выбираясь из зарослей.
— Простите, это наверное не вежливо с моей стороны, и в знак благодарности…
Я тут же повисла на его шее и начала целовать в губы, ну, а почему и нет? Его губы нежные, жаркие и такие сладкие, нет, его конечно сравнивать с Мирославом нельзя, но он тоже ничего. Вкусно. Теперь понятно почему вокруг него Коновалов кружит, словно совесть вокруг грешника, хотя какая совесть у грешников?
Пытаюсь протолкнуть свой язык к нему в рот, но этот скромняжка отрывает меня от себя и тяжело дыша, возмущенно рычит:
— Ты какого чёрта творишь?