Глава 32.
... Как и сказал Арман, Сармад прилетел через пару дней, и заявился ко мне, с утра пораньше.
Открываю дверь, а там он, хмурый, недовольный и как всегда, нагло вмешивающий туда, куда не просят.
Ни сказав не слова, он завалился в мою квартиру и протянув ко мне руку, сказал:
— Давай сюда.
Отошла от него на пару шагов и не понимая, что он от меня хочет, спрашиваю:
— Что ты хочешь?
— Давай сюда конфеты и записку.
— Вот тебе и здрасти. Сейчас принесу. — делаю пару шагов и поворачиваюсь к нему. — Стой тут и никуда не ходи.
Араб лишь приподнял свою правую бровь, но ничего не сказал.
Иду в кухню, где достаю коробку конфет, с верхней полочки, кухонной стенки. Возвращаюсь обратно и застаю интересную картинку. Мирослав вышел из душа, обмотав полотенцем лишь свои бёдра, и остановился около Сармада, тот же, пристально смотрел на его обнаженное тело.
Моё сердце ёкнуло, и мне, на данный момент, это совершенно не понравилось.
Подхожу к Мирославу и закрываю его собой.
— Держи! — говорю я, и пихаю в Сармада коробку с конфетами и записку.
Он берёт, нагло ухмыляется, а потом тихо спрашивает:
— Ревнуешь?
Хмурюсь.
" Что за намёки. Я знаю, что Мирославу нравятся только женщины, так чего добивается Сармад? Какого он играет на моих эмоциях? "
— Я не вижу смысла к тебе ревновать. Ты… человек который вошел в нашу жизнь, на небольшой промежуток, и пройдет совсем немного времени, когда я забуду кто ты и как тебя зовут. И заметь, не я тебе навязывала свою помощь, а вы, с Арманом.
— Ты так и хочешь, чтоб тебя преследовал озабоченный маньяк?
— Да он… — закончить я не успела, поскольку на мои плечи опустились крепкие ладони Мирослава.
— Не хочешь сказать, что происходит? — спрашивает он.
— Потом! — отмахиваюсь я, продолжая хмуро смотреть на Сармада. — Забрал что хотел, а теперь проваливай, я не хочу портить себе настроение из-за тебя.
— Ты его сама себе портишь. Мне надо увидеть то помещение, где ты это обнаружила, так что, собирайся и поехали.
— У меня выходной! — заявила я.
— А у меня нет времени с тобой нянькаться, так что, давай быстрее собирайся. — сказал он и какого-то чёрта, направился в гостиную.
Я хотела возмутиться, но Мирослав развернул меня к себе и спросил:
— Объяснишь?
— Потом! — сказала я и направилась в спальню.
— Когда потом? — спросил он, идя за мной следом.
— Мир! Поговорим тогда, когда рядом не будет посторонних людей. А значит, не сейчас.
Мирослав недовольно нахмурил брови.
— Не хмурься и давай одевайся, я хочу поскорее избавиться от всего этого, и в первую очередь, от него. — заявила я, отправляясь к гардеробной, чтоб переодеться.
***
Привезти Сармада в агентство, это - одно, а вот, ходить, показывать, объяснять и указывать, это - совершенно другое дело.
Вот как можно спорить о том, что в агентстве должны быть камеры, когда их нет?
Он обшарил каждый угол, расспросил всех, кто там оказался, но в конечном итоге, так ничего и не выяснил.
— Бесполезно! Как можно быть такими… беспечными? За тобой охотиться маньяк, а ты даже не можешь обезопасить помещение, в котором находишься?
— Ты что, предлагаешь мне, вешать эти чёртовы камеры? — крикнула я, выходя из себя. — Как ты себе это представляешь?
Сармад закатил глаза к потолку, после чего, заметил:
— Ты то тут причём? Твоё начальство… твой агент об этом должен думать.
— Так иди и скажи это ему, а не мне, меня это вообще не волнует. — заявила я, собираясь уйти.
— Не будь безмозглой дурой. Охотятся не на меня, а на тебя. Так что, именно ты, должна переживать за свою жизнь, а не я.
— А ты что так переживаешь, влюбился? — рявкнула я.
Мужчина удивлённо уставился на меня. Я же состроила саркастическую улыбку и ушла.
Ушла, чтоб найти Мирослава и наконец рассказать, что же происходит в моей жизни, и почему, иногда, я вздрагиваю от посторонних звуков. Почему я оглядываюсь, и проверяю, идёт ли кто-нибудь за мной, а так же упорно твержу себе, что я не параноик, каждый раз и это изрядно надоедает. Может, ну, если я всё расскажу Мирославу, то возможно мне хоть чуть-чуть, станет спокойней?
Он ждал меня в машине, как всегда, с улыбкой на устах. Иногда она радовала меня, а иногда… просто бесила, как сейчас.
— Чего лыбу давишь? — спросила я, пристегнувшись ремнями безопасности.