Влад опустил доску, было заметно, что запал прошел, и он взял себя в руки.
— В этом теле я не способен чувствовать магические потоки, в нем нет силы.
И почему я даже не удивлена?
— Хочу тебе сказать, что в нашем мире магии вообще нет. А если мы продолжим спорить, то я опоздаю, и у меня работы не будет, — решила я свернуть этот балаган. Ведь еще немного, и у меня самой крыша поедет. — Влад, огромная просьба, не надо больше размахивать ножами. Пугает. Давай я лучше покажу, что тебе можно поесть и как пользоваться микроволновкой. И верни мой телефон, пожалуйста. У тебя свой есть. Я покажу, как им пользоваться. Если что-то будет непонятно, позвонишь.
— Я не Влад, сколько можно это повторять!
— Если я буду называть тебя «ваше императорское величество», то нас обоих в психушку упекут. Тебя как психа, а меня за то, что потворствовала фантазиям. Давай исходить из того, что это тело Влада, моего супруга, и обращаться я буду именно так, чтобы не вызывать вопросов у окружающих и знакомых.
— Мое второе имя Владимиус. Я разрешаю называть меня так.
Честь-то какая! Надеюсь, не ждет, что в ножки брошусь на радостях от такой благосклонности.
— Мы сейчас говорим не о твоих предпочтениях, а о том, как будет лучше, — парировала я и прошла мимо него.
Мне и правда надо на работу собираться, да и ему вещи дать переодеться, а то так и будет в пижаме весь день ходить.
Глава 5
Катерина Соколова
Сколько себя помню, с детства постоянно пропадала в спортзале. Я там даже умудрялась уроки учить: дома это делать было невозможно. Мать меня воспитывала одна, отца я не помню. Он сбежал, как только узнал о беременности, и найти меня не пытался даже через годы. Мать старалась устроить личную жизнь, меняя кавалеров, и часто меня выгоняла во двор гулять, чтобы не мешала. С каждым годом мать становилась все непритязательнее к кавалерам, а число бутылок от водки под раковиной все росло.
Хорошо, меня соседка из нашего дома жалела, и чтобы я не мерзла на улице, звала с собой в спортзал неподалеку, где она уборщицей работала. Я ей чем могла помогала, бегала принеси-подай для всех. Ко мне привыкли, бутербродами подкармливали и даже вещи подбрасывали иногда, зная, что я из неблагополучной семьи. Бабушка моя тоже маму вне брака родила и умерла от пьянства, замерзнув в мороз, так что на нашу семью всегда косились. А шепотки «дурная наследственность» или «дурная кровь» мне постоянно летели в спину.
Вначале я не понимала, а потом дралась со всеми детьми, которые дразнились. Со мной запрещали дружить. Не связаться с плохой компанией помог спорт. Баба Нина со временем уволилась, а я так и продолжила ходить в спортзал и стала там своей. Среди взрослых парней мне было намного комфортнее, чем среди детей. Я наблюдала за тренировками, старалась повторять движения. Борис Ефимович, тренер по рукопашному бою, взял меня под свое крыло и стал тренировать: пожалел, когда увидел синяки, что наставил очередной мамин сожитель в желании научить меня уму-разуму.
Не знаю, что за гены у меня от отца, но учеба давалась легко, а вот мама школу еле закончила. На зависть многим я училась без единой тройки. Могла бы и на отлично, но ярлык «из неблагополучной семьи» преследовал: учителя некоторые относились с предубеждением и занижали оценки. Зато на все олимпиады именно меня посылали.
Я делала вид, что меня это не беспокоит. Но кто бы знал, как завидовала в душе другим детям, над которыми трясутся их родители. Влада я с младших классов помню, хоть и учился он в параллельном. Всегда ходил такой чистенький, в отутюженной одежде. Отец занимал высокий пост, и сына иногда на служебной машине к школе привозили, хотя идти недалеко, или приезжали за ним, чтобы отвезти в музыкалку. И мама у него была модно одетая, с шикарной прической, на каблуках… пройдет, а шлейф от дорогих духов тянется за ней.
Я даже как-то фантазировала, что она моя мама. Кто бы знал, что через годы она ею и станет! Но и тогда она уже смотрела на меня как на грязь под ногами. А с Владом я неожиданно подружилась. Его отца сняли с должности, машина к школе перестала подъезжать и если раньше от Влада держались подальше, то после этого стали задирать. И когда старшие ребята попытались отобрать у него скрипку, я вмешалась. Для меня, с огрубевшими костяшками пальцев от отрабатываемых ударов и отжиманий на кулаках, умение играть на скрипке было чудом. Я не могла позволить повредить инструмент. Так и познакомились. Потом защищала его от местных хулиганов, не давая вымогать деньги. Или от желающих подраться с ним, чтобы не повредил руки.
Он восхищался мной, моей силой, бесстрашием, а я — той жизнью, которой он живет. Нас потянуло друг к другу как две противоположности. Каждый видел в другом то, чего не хватало самому. И с годами наша необычная дружба только крепла.
К окончанию школы жизнь у нас обоих сделала резкий поворот. Карьера у отца Влада так и не сложилась, и он умер от инфаркта. А моя мама взялась за ум. Решив сдать одну из комнат нашей двушки, для дополнительной денежки, она познакомилась с Николаем Егоровичем. Он приехал на курсы повышения квалификации. Вдовец, непьющий, приличный мужчина. В нашем доме исчезли бутылки, зато запахло пирогами и борщами. У них завязался роман, и мать, выйдя замуж, уехала жить в другой город после моего выпускного.
Я всегда знала, куда пойду после школы — в Педагогический университет, на факультет физической культуры и спорта. Денег учиться платно не было, но с моими оценками и подготовкой легко поступила на бюджет. Владу же, с изменением финансового положения семьи, пришлось корректировать планы на будущее. С его способностями поступить на бюджет в приличное место не получилось, потому пошел учиться на преподавателя музыки, чем изрядно подорвал амбиции матери.
Еще больше он ее разочаровал, женившись на мне. По мнению Альбины Георгиевны, худшей партии он сделать не мог. Но в этом вопросе, мягкий и спокойный Влад был непреклонен и проявил удивительную твердость.
Я все это вспомнила к тому, что своего мужа знала как облупленного с детства. У нас все было хорошо. Влад не страдал психическими расстройствами, в их роду, которым так гордится Альбина Георгиевна, нет сумасшедших. И предпосылок для появления новой психологической личности, считающей себя властелином, нет. Тогда кто бы мне объяснил, что происходит?! И главное — что делать?
Влад, который в жизни мухи не обидит, теперь метает ножи, профессионально дерется и больше не любит меня. Впору поверить в магию, но я ведь еще не сошла с ума! К сожалению, разумных объяснений происходящему у меня тоже пока нет.
Моя семья, которой я так гордилась, рушилась на глазах. Я была уверена в крепости своего брака даже не на сто — на двести процентов. И пусть Марина считала Влада маменькиным сынком, слабаком, для меня он был самым лучшим. Он дарил мне заботу, восхищение, любовь и это бесценно! Какая разница, кто в семье зарабатывает деньги, если нас все устраивает?
Я вдоволь насмотрелась на брутальных самцов, по которым девчонки кипятком писают. Сегодня одна, завтра другая. Ведут себя как подарки, а к женщинам потребительское отношение. А сколько в нашем спорткомплексе содержанок, которые оттачивают свои тела, чтобы у них папиков богатых не увели конкурентки с более упругими ягодицами. Нет, такие забеги не для меня.
Согласна с поговоркой, что кто платит за женщину, тот ее и танцует. В жизни предпочитаю платить за себя сама. И отношения, когда мужчина сказал, а женщина молча слушает и подчиняется, не для меня. Возможно, сказывается воспитание без отца. Но я считаю, что у меня своя голова на плечах есть и подчиняться кому-то, зависеть — глупо.