Мой желудок предательски урчит, но вместо того, чтобы последовать зову природы и добыть в неравной борьбе свою порцию котлет с пюре, я закидываю сумку на плечо и неторопливо шагаю в сторону нашего храма знаний, лелея искреннюю надежду потеряться там для всего мира.
Я совершенно точно знаю, что гламурные фифы боятся книг, как огня, а заводилы и тусовщики обходят подобные места стороной. И даже вездесущий Стрельцов сюда точно не сунется. Не сунется же, правда?
Глава 4
Пашка
Я чувствую себя придурком с коробкой Рафаэлло, которые любят практически все девчонки, в руках, и скалящийся Градов с его фирменной высокомерной ухмылкой совсем не облегчает мне жизнь. Наплевав на моё перекошенное лицо, он щёлкает айфоном, делает несколько фоток и наотрез отказывается их удалять. И я отчетливо ощущаю, что из моих ушей сейчас клубами повалит дым, а изо рта потоком вырвется непечатная отборная брань.
– Стрелец, ты серьёзно? Ничего более оригинального придумать не мог? – давится ехидным смехом Стас и предпринимает попытку постучать по моей черепной коробке сбитыми костяшками.
– А где ты был, когда я звонил попросить совета? – я всё-таки взрываюсь и сплёвываю себе под ноги, проклиная и товарища, и мою нездоровую тягу к теряющейся на фоне множества эффектных студенток первокурснице, которая по непонятной причине накрепко запала в душу.
– Ты действительно хочешь это знать? – выразительно ведёт бровью Град, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что всю прошлую неделю он не отлипал от получившей небольшой внеплановый отпуск Вишневской.
– Каблук!
– Заметь, это не я сейчас стою с банальным набором неудачника-ловеласа и не знаю, как подкатить к понравившейся девушке. Надо было послушать Раду и подарить тебе на день рождение практическое пособие «Как соблазнять женщин».
– Да пошел ты! Друг называется! – я складываю известную всему миру фигуру из одного пальца и, круто развернувшись, взбегаю по ступенькам. Со всего маха врезаюсь в очкарика-аспиранта, роняя его конспекты на покрывшийся инеем бетон, и ныряю в распахнутую настежь дверь вместе с порывом холодного хлёсткого ветра.
Игнорю пытающуюся поймать меня за рукав бывшую, за пару секунд преодолеваю пустынный коридор и спускаюсь вниз, останавливаясь перед входом в хранилище знаний. Недолго кошусь на внушительную бронзовую табличку и захожусь в приступе дикого истерического хохота. Невероятно, но за четыре года обучения я впервые собираюсь посетить библиотеку, и явно не для того, чтобы завести карточку и взять парочку хрестоматий домой. Какой же я… идиот!
Внутрь я вваливаюсь с невообразимым грохотом, приковывая к своей персоне внимание, наверное, всех студентов, тщательно штудировавших учебники до моего прихода. Укоризненно смотрит на меня замерший с карандашом в тонких узловатых пальцах ботаник, старательно сдерживает улыбку светловолосая девчонка с двумя короткими аккуратными косичками, а охраняющая покой этой обители седовласая библиотекарша с аристократичными чертами лица так и вовсе готовится испепелить нарушителя спокойствия на месте. Подобно огнедышащему дракону, чахнущему над своими сокровищами в пещере.
– Прошу меня извинить, больше не повторится, – я изображаю шутливый поклон, ничуть не тушуясь, и не испытываю ни капли сожаления по поводу коробки конфет, перекочёвывающей к в момент подобревшей Алевтине Ивановне. Я всё равно не знаю, как их нормально вручить Беловой и избежать насмешек с её стороны.
Загладив вину таким образом и отделавшись малой кровью, я молчаливо лавирую между парт и целенаправленно ищу взглядом Ларису, которая в это время (как сообщила её не в меру болтливая и невероятно приставучая одногруппница) всегда пишет здесь конспекты. А ещё ощущаю своего рода дискомфорт при виде такого количества студентов, занятых учебой, учитывая, что моё окружение чаще зависает в столовке, на заднем дворе или в курилке.
– Белка, а, Белка, – я нахожу первокурсницу в компании трёх девчонок и двух парней, ни один из которых мне не нравится, и нагло нарушаю чужое личное пространство, низко к ней наклоняясь и практически касаясь губами маленького розового уха. – А ты чего такая зла-а-ая?
– А чего мне быть доброй, если один нехороший недочеловек умудрился залить все мои тетради кофе? – васильковые глаза пытаются прожечь во мне внушительную дыру, звонкий Ларкин голос так и вовсе сочится чистейшим ядом.