Я сказала нет.
Он спрашивал каждый день в течение двух недель. В конце концов, я сказала…
Нет. Всё ещё нет.
Да вы издеваетесь?! Думаете, я скажу «да» парню, который менее трёх месяцев назад был по уши влюблён в мою сестру?! Вы читаете слишком много мафиозных романов. Вы хуже Иден, которая выскочила замуж за мужика, с которым была знакома три грёбанных дня.
Кстати, я, наверное, должна предупредить Иден, что Том точно теперь поможет ей залететь. С его фетишем на размножение иначе и быть не может.
В итоге, после почти месяца охуенного секса и ещё более охуенной еды в Италии, мы с Джио вернулись домой. Он сказал, что готовит мне сюрприз.
Но, блядь, если это ещё одно предложение, я немедленно вернусь в Европу, сменю имя и буду жить в тосканской глуши, жрать пасту и пить вино. София бы одобрила.
— Почти приехали, — тянет Джио, намеренно делая голос томным.
Я закатываю глаза — он опять что-то задумал.
Но когда машина останавливается у секс-клуба, я реально удивляюсь. И даже начинаю заинтригованно улыбаться.
Как только мы выходим, он обхватывает меня за талию, его ладонь уверенно ложится мне на бедро — знак собственности, который я узнаю безошибочно.
Мы проходим мимо охраны без проверок. Первый тревожный звоночек: они не должны его знать.
И вы, дорогие мои, ещё думали, что я выйду за него замуж?
Джио ведёт меня вглубь клуба, в магазинчик с игрушками.
У задней стены развешаны хлысты, ошейники, плётки и куча самых разных зажимов для сосков.
Я оборачиваюсь к нему, с трудом сдерживая смех:
— Так где мы? И почему рядом с собачьими шлейками висят кухонные лопатки и щипцы для салата?
Глаза Джио распахиваются:
— Ты хочешь сказать, что не знаешь, что это?
— Мы заводим собаку? — спрашиваю я, прикусывая губу, чтобы не рассмеяться.
Он наклоняется ко мне, заправляя за ухо прядь волос:
— О, mio tesoro, мы отлично проведём время, — шепчет он мне на ухо, а потом добавляет, — я знаю, что ты любишь боль вперемешку с удовольствием.
Чёрт. Я не могу сдержать стон.
— Как бы мне ни хотелось привязать тебя и заняться тобой сексом прямо здесь, я готов поспорить, что заставлю тебя кончить, даже не прикоснувшись.
Он отстраняется, хитро улыбаясь.
Я фыркаю, даже несмотря на жар, пробежавший по телу.
— И как ты это сделаешь?
Он обходит меня кругом, наклоняется так, что его горячее дыхание касается моего затылка.
— Я знаю, что ты уже мокрая для меня. Дашь проверить? Провести рукой под юбкой? Или встать на колени и на вкус узнать, насколько ты меня хочешь? Ты же истекаешь по мне, да?
Мурашки пробегают по спине, дыхание сбивается.
— Я должен здесь и сейчас нагнуть тебя и взять всё, что моё по праву.
— Джио… — выдыхаю я.
— Да? — довольно мурлычет он.
Я сглатываю.
— Ты хочешь, чтобы все видели?
Его палец скользит от мочки уха, вниз по шее, к плечу. Затем он покрывает кожу легкими поцелуями, пока его губы не оказываются у самой ключицы:
— Я хочу, чтобы весь, блядь, мир знал, что ты моя, mio tesoro. Чтобы все слышали, как ты кричишь моё имя, когда будешь кончать для меня.
— И когда я кончу в тебя, — он облизывает нижнюю губу, глядя мне прямо в глаза, — ты не будешь это убирать.
Господи.
— Я буду заполнять тебя снова и снова, пока ты сама не признаешь, что принадлежишь мне. Ты будешь пытаться командовать, но твои трусики будут пропитаны мной, и, когда ты почувствуешь, как всё стекает по ноге, ты задумаешься дважды.
Он делает шаг ближе, его голос низкий, почти вибрирует:
— Ты хочешь, чтобы я тебя захватил. Хочешь, чтобы каждая часть тебя принадлежала мне.
Хочу…
Блять, что?!
Как он это делает?!
— Ммм, — он хищно ухмыляется, — вижу, как ты сжала бёдра.
Он прикусывает моё ухо:
— Ты хочешь кончить, Рейчел?
— Да… Нет.
Я выпрямляю спину, пытаясь взять себя в руки.
Джио мрачно усмехается:
— Хочешь, чтобы я опустился на колени, раздвинул твои ножки и насладился твоей киской? Чтобы лизал, сосал, играл языком? Запустил пальцы и выебал тебя ими?
Я на грани.
— Или мне лучше запустить руку в твои волосы, натянуть их и вогнать в тебя свой член?
И тогда всё разлетается к чертям.
Я кончаю, намочив юбку. Чёртова идея не надевать трусы.
Джио хватает меня за талию, прижимая к себе, и целует в шею:
— Вот так, моя хорошая девочка.