***
– Наслаждаешься моими мучениями, да?
– Исаева, ты во мне точно дыру прожжешь, – предрекает Баров, подзывая меня в сарай. Мы вышли на улицу после ужина, во время которого мне пришлось давиться вареной картошкой и соленой рыбой с луком. – Где ты мучилась? Кончай уже агриться. Так никто замуж не возьмет.
– Ой, напугал, – закатывая глаза, переступаю порог сумрачного сарая. Пол негусто покрыт сеном, по бокам насесты для куриц, где пернатые восседают, глядя на нас своими круглыми глазками. – Зачем мы сюда пришли? Им, походу, не нравится, – указываю на птиц.
– Проведать, – Баров жмет плечами, прохаживаясь по проходу. – Покормить.
– Так корми, – складываю руки на груди и прижимаюсь к деревянной стене сарая. – А потом покажи, где здесь удобства.
Я терпела до последнего, оттягивая неизбежное. Но рано или поздно организм потребовал освободить его от ненужных жидкостей. Одна только перспектива делать это в деревянную дырку пугает меня до дрожи. Барову придется как-то отплатить за мои мучения. В голове возникает сразу же несколько способов его убийства. И кровожадная улыбка появляется на лице.
– Пройдешь по дощатой дорожке от сарая и налево.
– А ночью?! Что я буду делать ночью? Тоже ходить туда по темноте?
– Зачем? Можно терпеть до утра, – пожимает плечами.
Кажется, ему нравится наслаждаться моими мучениями. Стоит с довольным видом и едва сдерживает гадкую ухмылочку. Так бы и дала по фейсу.
– А дед! Как твой дед добирается туда? Хотя нет! Я не хочу знать, – мотаю головой и спасаюсь бегством, проходя по скрипучей дорожке и находя искомую кабинку. Вот же черт. Распахиваю дверцу и пялюсь на круглую дырку, ругая себя на чем свет стоит.
Как я до этого докатилась? Ад, просто ад! Быстро справив нужду, выскакиваю из деревянного туалета как ошпаренная и несусь по тропинке вдоль огорода. Нахожу калитку и открываю ее, выходя на берег реки. Тишина, покой, прохлада. Поплескав руками по воде, усаживаюсь на бережок, лениво отгоняя от себя комаров и ероша траву пальцами.
Зачем я здесь? Что за ерунду придумала?
Не проще было выйти замуж за старика? Я бы сейчас плавала в шикарном бассейне, потом завернулась бы в шелковый халат, выпила бокал ледяного шампанского… Может, не всё так и страшно в неравном браке? Когда он придет в спальню, лечь на кровать, закрыть глаза и представить себе, что рядом не он, а…
Нет, вон он ад. Мучиться от любви к парню, который изменил. Постоянно возвращаться мыслями к прошлому и думать, что было не так. Я его не удовлетворяла? Чем та девка оказалась лучше? Почему он больше не просит прощения и настаивает на своей невиновности?
– Исаева, ты утопиться решила? – окликает меня голос Барова, раздавшийся позади.
Глава 8
Вероника
– Утопиться? – поворачивая голову, натыкаюсь взглядом на темный силуэт. Как же быстро зашло солнце и стало ничего вокруг не видно, хоть глаз выколи. – Не дождешься. Толчка с дыркой недостаточно, чтобы довести меня до ручки.
– Это радует, – хмыкает Баров, – а то я уже подумал, что надо тебя спасать.
– Мог бы и не беспокоиться, я не маленькая, не заблужусь. И в спасении не нуждаюсь тоже!
– Ты в курсе, что эхо здесь разносит по всему берегу твой голос? – замечает «жених», заталкивая руки в карманы и качаясь с пятки на носок. Нервничает?
– И что? – снова отворачиваюсь и смотрю на водную гладь.
Его присутствие давит и пробуждает непрошеные, ненужные эмоции. Не хочу я их испытывать. Ночь только усиливает мои к нему чувства. Особенно после того чертового поцелуя, будь он неладен. Губы горят. Мурашки расползаются по коже, которую обдувает ветерок. Начинаю замерзать.
– Все будут знать о нашем скандале. Сплетни по деревне разносятся быстро. Уже завтра к дедушке придут и доложат, – поясняет спокойным тоном.
Молчу, переваривая сказанное. Неужто Барову не всё равно, что правда выйдет наружу?
– Почему меня так пугали твоим дедушкой, а он оказался душкой? – решаю поинтересоваться, раз дело зашло о милом старикане.
– Ха, ты просто не злила его, Исаева. Если разозлишь, мало не покажется. Так что не ори, а то он сам из дома услышит. Иди сюда. Хватит там сидеть, – подзывает к себе вроде бы даже миролюбиво.
– Знать бы, где это «сюда»! – ворчу, продолжая дуться. – Фонарей, я так понимаю, не будет?
– Такой роскоши не держим, – опять смеется.
– Это не роскошь, Баров, это цивилизация, – выдаю назидательно и всё же поднимаюсь на ноги, проделывая пару шагов по влажной траве. И почему надо было проверять наши отношения в этой убогой деревеньке?
Напарываюсь на твердое тело, слыша раскатистый смех, отдающийся вибрацией в каждой моей клеточке. Он всегда так смеялся. Заразительно. И улыбался так, что сразу хотелось растягивать губы в ответ. Перебарываю себя, чтобы не поддаться этому рефлексу. Это в прошлом.