— Лисси! — она схватила ее, будто игрушку могли отнять, и крепко-крепко прижала к себе.
Ох! Ничего себе! Но почему он тогда Милу из воды магией не вытащил? Зачем нырял сам?
— Что надо сказать? — строго спросил мужчина, но строгость эта была явно напускная.
— Что? — малышка округлила глаза, не понимая, чего от нее хотят.
— Спасибо, — я поспешила поблагодарить, и тут же пожалела о том, что вообще подала голос.
Арквил посмотрел на меня так, словно перед ним был нечистый немой.
— Буду ждать вас в замке, — холодно сказал он, поднимаясь на ноги.
***
Малышка, тем временем, потеряла ко мне всякий интерес, переключившись на свою куклу.
— Плохая Лисси, плохая! — шепотом повторяла она. — Лисси надо наказать.
С этими словами она ударила куклой о доски помоста.
— Будешь знать, как от меня убегать!
— Подожди, подожди… — я попыталась забрать у нее игрушку, но Мила ловко встала, продолжая колотить куклой о доски.
— Золотце мое, но нельзя же так обижать Лисси, — попыталась урезонить ее я.
— Я не золотце, я Мила, — насупилась девочка. — Вы что, тупая?
Сказано это было с такой детской непосредственностью, что я сразу поняла, что ребенок сейчас лишь повторяет слова взрослых, которые слышала до этого много и много раз.
Елена, моя сестра, старше меня на пять лет. Я помнила, что она всегда отдавала мне все самое вкусное и защищала от гнева отчима, зачастую получая от него побои за нас двоих. Помню ее открытый взгляд и добрую улыбку, задорный смех. Но когда ей исполнилось восемнадцать, ее отправили в город. Я не знала, почему она должна была уехать, ведь в нашей деревне за ней бегали трое женихов. Хотя сейчас я понимаю, что без приданого ее все равно никто бы не взял.
Помню, как я долго плакала, обнимая ее, просила остаться. Мать сказала, что Елена утроится в городе прачкой и будет иногда приезжать. И хоть я была еще не слишком взрослой, но уже тогда я знала, что это ложь. За пять лет Елена так ни разу нас и не посетила.
Отчим, когда выгонял Милу из дома, кричал, что ее привезли из борделя. И памятуя, с какой легкостью он избавился и от меня, я начинала понимать весь ужас произошедшего с сестрой. Жива ли она? Все ли с ней хорошо? Почему решилась отправить домой ребенка только сейчас? И почему вообще решилась на это? Вопросов было больше, чем ответов.
Во всех этих переживаниях был один несомненный плюс — о своей судьбе горевать было некогда. Я даже больше о маме думала, не в силах представить, как она теперь одна справится со всем объемом домашней работы и уходом за скотиной.
— Мила, а расскажи, что случилось с мамой? Почему тебя к нам отправили? — осторожно спросила я, боясь расстроить девочку.
— Заболела, ее доктор забрал.
— Я сестра твоей мамы, Мила, — сдавленно объяснила я девочке, — я буду заботиться о тебе.
— У хромой Ирмы тоже была сестра, — меланхолично отозвалась племянница.
— А кто это — хромая Ирма?
— Наша соседка. Ей сестра ногу сломала, а хромая Ирма ее за это с лестницы столкнула.
— За что?! — ужаснулась я, и вопрос вырвался сам собой.
— Мама говорила, из-за любви.
— А кто тебя к нам отправил? Хромая Ирма? — продолжала я выяснять у малышки, потому что пока картинка не складывалась.
— Нет, это тетушка Кларисси посадила меня на телегу. Она сказала, чтобы меня отвезли к родст. родс… — старалась выговорить трудное слово Мила.
— Родственникам, — подсказала я. — А почему тебя не оставили там, пока мама болеет?
— Тетушка Кларисси сказала, что у нее не бо-го-дель-ня, — по слогам медленно выговорила девочка и спросила. — А кто такие эти родств?..
— Родственники, — рассеянно помогла я, ужасаясь от рассказа племянницы. — Это я.
Девочка смерила меня недоверчивым взглядом.
— Мы с твоей мамой дружили и никогда друг друга не обижали, и тебя я обижать не буду. Только… Мила, я сказала керу Арквилу, что ты моя дочка. Пусть он и дальше думает, что это так, хорошо? Пусть это будет наша с тобой маленькая девчачья тайна? — негромко попросила я.
Не хотелось, чтобы маг, как и мой отчим, решил выставить девочку из своего замка, поняв, что она не имеет ко мне отношения.
— Мне вас мамой называть? — безразлично спросила Мила, словно ее мое предложение ничуть не удивило. — Вы на нее не похожи. У вас волосы рыжие, а у мамы светлые были.
Рыжими свои волосы я никогда не считала, скорее они были русыми, выгоревшими на солнце.
— Зато у нас с твоей мамой глаза одинаковым цветом. — улыбнулась я, вспоминая эту деталь. — Зеленые, как травка. И у тебя такие же.