На ринге тренер общается с ребятами, что-то объясняет, из-за шума, стоящего вокруг, ничего не слышно. Парни одновременно кивают, соглашаясь со словами тренера, стукаются кулаками в перчатках. Видимо, конфликт решён.
Лютаев перелезает через канаты, спрыгивает на пол.
— Нормально все? — подходит ко мне, а я ничего не могу сказать, горло сжимает от не отпустившего пока страха. — Идём со мной, — кивает в сторону раздевалки….
Глава 17
Видана
— Никуда я не пойду, — я настолько возмущена, что не получается проконтролировать громкость голоса. Рядом стоящие с удивлением посматривают в нашу сторону.
Идея стать фиктивной парой мне и так не нравилась, а бесцеремонное поведение Лютаева порядкам напрягает.
— Я просто хотел поговорить, — подавшись чуть вперед, холодно произносит сквозь зубы. — Моя девушка могла бы сделать вид, что рада моей победе, — разворачивается и уходит.
А я ощущаю…. полный раздрай. Почему-то после отповеди Ивана чувствую себя виноватой.
— Иди за ним, — подталкивает меня в спину Камилла.
— Зачем? — упираюсь я.
— Чтобы все эти сплетники решили, что ты постеснялась поздравить его публично с победой, — шепчет Ками. После её слов чувство вины усиливается. Я ощущаю на себе внимание толпы, они смотрят, шепчутся.
— Я не могу, — мотнув головой, остаюсь стоять на месте.
— Ну не будь такой замороженной, — пихает чуть сильнее в спину, но сдвинуть меня не может. Я будто вросла ногами в пол.
— Я хочу вернуться в интернат, — озвучиваю своё стойкое желание сбежать. Камилла ничего не отвечает, она просто растворяется в толпе. Не понимая, что происходит, пробираюсь на выход, но, как назло, у двери стоят мои одноклассники, бурно обсуждая поражение Кастера.
Осматриваясь в поисках другого выхода, замечаю Камиллу, которая спешит ко мне.
— Вань, мне срочно нужно домой, довезешь Видану до интерната? — смотрит мимо меня. Оборачиваюсь, за спиной стоит Лютаев, я не слышала, как он подошел. Судя по его влажным волосам, он успел не только переодеться, но и принять душ.
Кидаю на Шахову подозрительный взгляд, хочу дать понять, что её хитрость разгадана, но Камилла делает вид, что ничего не замечает. Я готова к тому, что Лютаев может отказаться. Мы вроде не ссорились, но между нами повисло недопонимание.
— Езжай, — отвечает подруге Ваня. Я жду, что он ещё что-нибудь скажет, но Лютаев молчит.
— Извини, что я тебя оставляю, — обнимает меня. — Пока, — бросает на прощание и скрывается в толпе. Пока не ясно, подвезет меня Лютаев или нет, прежде чем я успеваю его спросить, он берет меня за руку и ведет к выходу.
У меня внутри все обмирает от этого простого, но такого взрослого поступка. Я не чувствую, что он злится или раздражен. Мой отец из-за любой мелочи способен был раздуть скандал, довести маму до слез. А Лютаев ведет себя так, будто ничего не произошло.
— Заедем по дороге в супермаркет, мама просила кое-что купить, — Ваня говорит спокойно, без тени обиды в голосе.
Хорошо, что мы поедем вместе, нам нужно прояснить один вопрос.
— Иван, я хотела тебя попросить, — начинаю разговор, как только мы выезжаем на трассу. Смотрю на профиль Лютаева, жду, когда он посмотрит на меня, но он сосредоточен на дороге.
— О чём? — спрашивает он.
— Больше не целуй меня, — категорично. Теперь я привлекла его внимание, сбросив скорость, он поворачивается ко мне.
— Если дам обещание, я его нарушу, — свет фар проезжающего мимо автомобиля освещает его серьёзное лицо. — А я не терплю мужиков, которые не держат слово, поэтому прости, но такое обещание я тебе дать не могу, — заявляет он.
Я настолько удивлена его заявлением, сделанным серьёзным тоном, что теряю дар речи. Даже не знаю, что ему ответить. Оставив меня подвисать и обдумывать услышанное, он набирает скорость.
В какой-то момент я замечаю, что руки, лежащие на руле, напрягаются, белеют костяшки пальцев. Он выпрямляется на сиденье, все чаще смотрит в зеркало заднего вида. Не понимаю, что происходит, но чувствую непонятный страх, будто над нами нависла опасность.
Хочу обернуться назад, чтобы посмотреть, кто нас там преследует, но его строгий голос останавливает меня.
— Пристегнись, Вида, — говорит таким тоном, что я тут же подчиняюсь.
— Что происходит? — спрашиваю я, поправляя ремень. Иван не отвечает, но его желваки приходят в движение.