Мне стыдно смотреть в глаза Ване, я чувствую вину. Если бы скинула звонок, он бы не приехал….
Тогда была бы сломана моя жизнь…
Страшно. Страшно за нас обоих. Вряд ли у меня получилось бы пережить изнасилование, но точно так же я не переживу, если Ваню посадят…
Обещала Кире не вляпываться в истории…
«Что теперь нам всем делать?» — отмахнувшись от чувства вины, я поднимаю взгляд на Ваню. Натыкаюсь на его безразличное, искаженное злой ухмылкой лицо. В отличие от меня и охранника, он спокоен, не паникует. Его спокойствием я не заряжаюсь, но внутренняя истерика разом прекращается.
— Я его бил, а не убивал, — холодно цедит Лютаев. Фамилия сейчас ему больше подходит, чем имя. — Он в отключке, но жив, — настолько уверенно, что сомневаться начинает охранник. Переворачивает Миху на спину. Ещё раз подносит пальцы к жилке на шее. Мне отсюда не видно, бьется она или нет…
Теряю на несколько секунд из виду Ваню, он подходит к тумбочке, берет графин с водой, выливает на лицо Михи. Лужа крови, смешавшись с водой, становится просто огромной. Брызги летят на охранника, он дергается и отстраняется, так и не нащупав пульс. Перестав дышать, фокусирую все свое внимание на лежащем на полу парне.
Дыши! Дыши….
Ну дыши же!
Тихий стон проходится стальными когтями по моим натянутым до предела нервам. Возможно, это я застонала от бессилия. Но в следующее мгновение этот урод начинает двигаться и громко кряхтеть от боли.
— Убирай его отсюда, — так же холодно произносит Иван. — В больницу отвезите.
— Вопросы будут…
— Без врачебной помощи он может отъехать, — равнодушно ведет плечами Лютаев. — А вопросы обязательно будут, — озвучивая угрозу, кривит губы.
— Послушай, парень…. — подняв руки в примирительном жесте, охранник поднимается на ноги, забывая о стонущем подростке.
— Это ты меня послушай, — резко обрывает. — Вызови сюда руководство интерната, убери с глаз моих этого уе*ка и сам съе*ись, — Ваня опять закипает, переходит на мат, транслирует агрессию.
Сжимая и разжимая кулаки со сбитыми костяшками, он наблюдает за молчаливыми действиями охранника. Тишину нарушают лишь его рваное дыхание и стоны Михи.
Дверь он закрывает сам. Мы остаемся одни, отрезанные на какое-то время от внешнего мира. Что будет дальше, я даже не представляю. Как только начинаю задумываться о произошедшем, возвращается истерика, по щекам бегут слёзы.
Утирая их тыльной стороной ладони, продолжаю смотреть на руки Вани, на них темными пятнами застыла чужая кровь, ему бы умыться…
Словно услышав мои мысли, он оборачивается. На лице нет следов агрессии, он полностью подавил свою темную сторону, взял ее под контроль. Мне было любопытно и страшно столкнуться с таким Лютаевым, но второй раз… лучше не надо.
— Вида, я умоюсь и вернусь, — произносит он совсем другим тоном. Как только слышу шум воды, доносящийся из ванной, спрыгиваю с постели. Обхожу на носочках кровавую лужу. Не зацикливаясь на боли, дохожу до шкафа, быстро натягиваю трусы, хватаю первые попавшиеся штаны. Нога путается в штанине, я быстро теряю остаток сил, привалившись к шкафу, смаргиваю слёзы отчаяния. Успокаиваюсь и продеваю одну ногу в штанину. Вода в уборной перестает бежать. Не успеваю. В любой другой день мне хватило бы несколько секунд….
— Вида, я ведь просил подождать, — видя меня не в самой красивой позе, тут же подлетает, подхватывает на руки и усаживает на стол. — Я помогу, — твердым, не терпящим возражения голосом.
— Я сама, — пытаюсь просунуть ногу в скрученную штанину. Он не спорит, поправляет ткань, позволяя мне самой закончить одевание. Замечает потемневшие следы от пальцев на моих бёдрах, громко сглатывает, опять сжимая руки в кулаки. — Ваня, спасибо тебе большое, — всхлипывая.
— Вида, — поддев подбородок, пытается поймать мой взгляд. Мне стыдно смотреть ему в глаза, отвожу взгляд в сторону, но там эта кровавая лужа! Меня передергивает. Смотрю прямо перед собой.
Ваня снимает с себя темную толстовку и бросает ее в лужу, она разлетается, почти полностью пряча под собой кровавый след.
— Зачем? — удивленно выдыхаю. Лютаев не обращает на мой вопрос внимания.
— Вида, — теперь он берет в ладони мое лицо. — Я опоздал? — задерживая дыхание.
— Нет, — мотая головой, негромко произношу. Он громко, со свистом втягивает воздух.
От его нежности и заботы у меня разрывается душа, слёзы опять вскипают на глазах. Я никогда в жизни столько не ревела. Они когда-нибудь закончатся? Запрокидываю голову вверх, пытаюсь их сморгнуть, но пара слезинок выкатывается из уголков глаз.