Вернувшись в тот день в интернат, я собрала все вещи, вызвала такси и поехала домой. Отец сбежал, а значит, угроза миновала. Я до последнего ничего не рассказывала маме, не хотела ее расстраивать. Вечером того дня мы не созванивались, а утром меня ждал сюрприз — мама вернулась после лечения. Она не предупредила меня, чтобы сделать сюрприз ко дню рождения.
Мы полдня не выходили из дома, долго разговаривали, я излила все, что столько дней было у меня на душе. Плакала, а мама утешала. Потом заварила мне успокаивающий чай, предложила лечь и немного поспать, пока она съездит в школу за моими документами. Я решила вернуться в свой родной класс. Вернулась она поздно. На мой вопрос:
— Почему так долго? — мама холодно ответила:
— Заезжала к Лютаевым поблагодарить за помощь.
Я догадывалась, что не только о благодарности шла речь в тот вечер, мама наверняка защищала меня, но, видимо, убедить Лютаевых ей не удалось, никто не позвонил мне с извинениями.
Мое восемнадцатилетие мы отметили в узком кругу. Я вообще ничего не хотела праздновать, но Марио и Кира пришли в гости без предупреждения, пришлось натянуть на лицо улыбку и делать вид, что я счастлива. Нужно ли говорить, что я никого не обманула?
А потом позвонил Ваня…
Зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться. Он поздравил меня с днем рождения. Предупредил, что сейчас ко мне поднимется курьер, который передаст от него подарок.
— Ничего не надо было…. — убитым голосом. Лучше бы ты верил мне!
— Я сам хотел приехать, но родители в отъезде, а с мелкой некому остаться, — звучит оправдание. Если бы хотел, приехал бы. Нашел бы способ. Я слушаю его дыхание. Закрыв глаза, пытаюсь запомнить голос. По щекам катятся слёзы. Почему же так больно?
В динамике долго висит тишина, никто не спешит попрощаться и сбросить первым звонок.
— Вида, почему?! — зло спрашивает Ваня, я даже вздрагиваю, так неожиданно на контрасте звучит его резкий голос. — Почему ты мне ни о чём не рассказала? — слышится обвинение в его голосе. — Я ведь просил тебя не разговаривать с отцом.
Мне становится так обидно….
Спазм сдавливает горло, не могу вымолвить ничего в свою защиту.
— Блин! Не о том говорим! Неважно все это. Было и было… — слышу, как втягивает носом воздух. Нервничает, а на меня накатывает апатия. Великодушный Иван Лютаев решил простить меня за преступление, которого я не совершала. — Давай сходим завтра вечером куда-нибудь?
Мое сердце загорается, но я тушу его на этом моменте. Между нами всегда будет стоять эта история. Нельзя строить отношения, если нет доверия. Он по любому поводу будет во мне сомневаться…
— Не стоит, Вань, — прикрыв глаза, сбрасываю звонок.
Я до сих пор не знаю, как и кто мог звонить с моего телефона. Он всегда оставался у меня в рюкзаке. В школе я редко им пользовалась, но на переменах обычно доставала, мобильный всегда был при мне. Мог его кто-то выкрасть во время урока? Обычно мы сидим на последней парте, за нами никого. Мы порой с Ваней так увлекались друг другом, ничего не замечали вокруг….
Я могу сколько угодно ломать голову, но правду так и не узнаю. Если кто-то хотел меня подставить, у него получилось….
— Дочка, — мамин голос заставляет меня выплыть из моих воспоминаний, — поезжай сегодня к Ване. Вам нужно поговорить, — поправляя складки платья, уговаривает мама. — Тебе это нужно, чтобы жить дальше, — давит интонацией голоса.
Мама знает о моих сомнениях и переживаниях. Егор Борисович лично приезжал к нам домой, чтобы извиниться. Я была у репетитора и не застала его визит. Доказательств моей невиновности не нашли, как и вины…
Ваня прислал мне несколько сообщений двадцать пятого мая, прямо перед «Последним звонком». Возможно, думал, что это меня окрылит, а я всю линейку проревела. Благо все подумали, что я не хочу прощаться со школой и любимыми учителями.
Я не ответила ему, не удалила эти сообщения, чтобы иметь возможность их перечитывать, хотя давно выучила наизусть.
«Я верю тебе».
«И все так же люблю».
«Хочу увидеть тебя».
«Буду ждать».
Прошло чуть больше месяца, а я так и не решила, как поступить. Моя любовь безусловна, но после болезненного расставания, которое я восприняла как предательство, и нескольких месяцев тишины — в груди образовалась черная дыра, которая никак не может затянуться. Чувствую себя пустой и уставшей…