Я покосилась на напарника, тихо вздохнула себе под нос и озвучивать интересное предложение не стала, вместо этого сосредоточилась на пейзаже и дыхании. Благо, вид открывался действительно запоминающийся и очень располагающий к созерцанию.
Зеркало почти неподвижного, ртутно-серебристого океана плавно переходило в бескрайний ровный пляж так, что береговая линия угадывалась с большим трудом. Крупный песок на первый взгляд казался серым, но при более пристальном рассмотрении вызывал желание вглядеться, потрогать, поднести к лицу и осмотреть каждую песчинку. В общей серо-чёрной массе то и дело проскальзывали осколки радуги, и разные участки поверхности отливали всеми цветами спектра. Интересно, что создаёт такой эффект? Углерод ассоциировался у меня с алмазами, но сомневаюсь, что такие полезные камушки в таком количестве не заинтересовали бы людей. Скорее всего, это нечто вроде гранитной крошки с вкраплениями слюды.
Низко над горизонтом в тёмно-сером небе висело тусклое и маленькое бледное солнце. То ли планетку с трудом обогревал какой-то белый карлик, то ли располагалась она достаточно далеко от светила. И грелся этот мир, наверное, во многом благодаря парниковому эффекту -- или каким-то другим, о которых я не слышала. Внешние датчики показывали температуру чуть больше трёхсот по Кельвину, а при таком светиле этого многовато. С другой стороны, а откуда я знаю, что светило здесь одно?
Пока интереснее всего было наблюдать не за звёздами и даже не за песком, а за гораздо более примечательным явлением. По гладкой поверхности медленно перекатывались красивые разнокалиберные шарики пастельных оттенков -- бледно-розовые, голубоватые, желтоватые. Судя по тому, что двигались они порой в противоположных направлениях, иногда замирали или разворачивались на месте, произвольно меняли скорость и аккуратно огибали друг друга, именно эти странные объекты и представляли собой те самые "необычные формы жизни". Выглядели они лёгкими, воздушными, даже как будто пушистыми или, скорее, плюшевыми и вызывали большое желание потискать или хотя бы пощупать.
Впрочем, когда один из них замер совсем близко от камеры и я прикинула его размеры, всё умиление бесследно растаяло: в диаметре это нечто составляло метра четыре.
-- Это животное или растение? -- полюбопытствовала я у пилота.
-- Понятия не имею, -- откликнулся землянин, так же с интересом разглядывавший местных обитателей. -- Я же не космобиолог. Случайно наткнулся на информацию об этой планете в новостях, запомнилась картинка. -- Он кивнул на обзорный экран. -- Почти такой же вид был.
-- Всё-таки, нам очень повезло, -- резюмировала я, а потом продолжила со смешком: -- Меня разрывают противоречивые эмоции. С одной стороны, очень хочется выйти, прогуляться, размять ноги и немного развеяться, стены давят. А с другой -- здравый смысл грязно ругается в ответ на такие идеи.
-- Правильно делает, -- похвалил Юрий. -- Верх глупости -- выходить из исправного корабля на поверхность незнакомой планеты, да ещё непригодной для жизни.
-- Я же не предлагаю идти, я просто жалуюсь. Наверное, это всё от нервов. Адреналин выделился, нервное возбуждение никак не проходит. -- Я задумчиво мазнула взглядом по чёткому профилю мужчины и снова тихо вздохнула.
Ощущение было неприятное. Слишком быстро всё произошло и слишком благополучно разрешилось: организм, приготовившийся к боли, удару или вовсе смерти, никак не мог поверить, что опасность миновала. Внутри будто сжалась пружина и мелко подрагивала, готовая вот-вот выстрелить, это чувство напрягало и никак не хотело проходить.
-- Есть у меня одна идея, -- вкрадчиво предложил пилот, поворачиваясь ко мне вместе с креслом и чуть подаваясь вперёд. Глаза его буквально искрились от сдерживаемого смеха. Я, конечно, залюбовалась, а в глубине души вспыхнула надежда, что мысли наши сходятся, но справедливо заподозрила подвох. Однако ответила мягко, кокетливо, с придыханием, тоже чуть сместилась ему навстречу:
-- Я вся внимание!
-- Знаю верное средство, помогающее в подобных ситуациях. Надеюсь, такое примитивное животное стремление тебе не претит. -- Юрий окинул меня выразительным, раздевающим взглядом, приблизил лицо к моему на расстояние ладони и продолжил всё так же мягко и чувственно: -- Пойти пожрать.
Мгновение мы разглядывали друг друга, а потом одновременно расхохотались, откинувшись в креслах. Может и нервно, но зато -- искренне.
-- Кто про что, а мужик про еду, -- выдохнула я сквозь смех, утирая слёзы тыльной стороной ладони. Не знаю, действительно ли помогает в таких случаях плотный обед, а вот веселье мигом разрядило обстановку и помогло расслабиться.
-- Энергия лишней не бывает. К тому же, интересно выяснить, какой рацион ждёт нас в ближайшие дни. Очень надеюсь, что в контейнерах есть мясные консервы, а не только сухие крупы или, хуже того, концентраты, и хочу выяснить это побыстрее.
-- Кто-то, оказывается, любит вкусно покушать? -- хихикнула я, игриво толкнув идущего рядом пилота бедром. Вернее, попыталась: он увернулся и даже вежливо поддержал меня под локоть, когда я по инерции чуть не пролетела мимо.
-- Ещё скажи, что ты готова питаться солнечным светом. Кто-то очень уважает красное мясо, насколько я успел заметить, -- с иронией парировал он. -- Хотя, судя по твоей внешности, ты должна питаться как раз нектаром.
-- Это почему? -- опешила я и удивлённо вытаращилась на напарника.
-- Наружность эфемерная, -- невнятно ответил он. -- У всех о-Лоо, но у тебя особенно.
-- Вот сейчас было обидно и несправедливо. -- Я, ухмыляясь, демонстративно приподняла грудь ладонями, заодно командуя послушному мысленным приказам комбинезону углубить вырез. Взгляд напарника предсказуемо упал в моё декольте, задержался там на пару мгновений, а потом мужчина неопределённо хмыкнул и исправился:
-- Я не это имел в виду, а лицо. Уж извини, твою фигуру я не разглядывал.
-- А вот это было совсем обидно! -- фыркнула я недовольно, но не удержала серьёзной гримасы и опять захихикала. -- Да ещё и непрофессионально! Надо же точно знать своего напарника, а то так со спины и не отличишь.
-- Значит, мне есть куда расти в профессиональном плане, -- философски заметил Юра.
-- А что ты всё-таки имел в виду? -- спросила я, возвращаясь к предыдущей теме и временно прекращая балаган.
Дело в том, что по меркам родной планеты назвать меня "выделяющейся эфемерностью" довольно сложно: большинство женщин о-Лоо отличаются гораздо более тонкими и хрупкими фигурами, и я, прямо скажем, далека от местного эталона. И грудь великовата, и бёдра широковаты -- наследие бабушки по отцовской линии, она не с Лооки. Впрочем, от собственной неидеальности в представлении сородичей я никогда не страдала, справедливо полагая, что восхищённые взгляды случайных прохожих меня мало интересуют и способны принести больше вреда, чем пользы. А привлечь нужного рода внимание интересных мне людей обычно удавалось без особых проблем: здесь гораздо важнее уверенность в себе и умение себя преподнести. Не говоря уже о том, что почти всю свою сознательную жизнь я общаюсь с теми, кто много путешествует и в большинстве своём обладает гораздо более широкими взглядами на мир и его красоту.
-- Лицо. Светлая тонкая кожа, почти сиреневые глаза, вьющиеся белые волосы -- и всё это при восточном типе лица. На взгляд рядового землянина, очень странная наружность. Я раньше встречал ваших сородичей, но это совсем другое ощущение. Да не столько во внешности дело, сколько... Ты правда очень не похожа на тех людей, с которыми мне доводилось сталкиваться в рабочей сфере, в близком контакте. Всё это, в сочетании с необычным типом лица, придаёт какой-то мистичности. Я же говорю, ты очень похожа на горный ручей -- тонкий, хрупкий, прозрачный, но непредсказуемый. Когда тает снег, такой ручей может превратиться в нечто чрезвычайно грозное.