Драконид некоторое время изучал мое лицо, а затем отпустил.
Остаток плавания не запомнился ничем необычным. Я ела, спала и прогуливалась по палубе в тех местах, где мне было разрешено.
А спустя два дня на горизонте показалась земля драконидов.
26
Я волновалась. Близился час, когда генерал должен был стать моим мужем, но за эти два дня мы не обмолвились и словом.
Тогда на палубе после шторма состоялся наш последний разговор. Вслед за тем, мой жених больше не изъявлял желания побеседовать со мной лично. Лишь иногда справлялся о моих делах через Сару, которая временно стала моей служанкой. Или, вернее сказать, спутницей.
Уверена, назови я ее служанкой в лицо, Сара не преминула бы высказать мне несколько ласковых. За это плавание у нас с ней сложились своеобразные приятельские отношения. Близкими подружками, делящимися всеми секретами, мы, разумеется, не стали. Не тот характер у обеих.
Однако, я чувствовала в Саре свою родственную душу. И наше общение в основном состояло из острот, ехидных замечаний и насмешек друг на другом. Что вполне себе устраивало нас обеих. Я видела, что Саре доставляет удовольствие обмениваться взаимными колкостями. Да и мне в такой компании было легче переносить путешествие.
Я знала, что Феликс, хоть и держался в стороне, наблюдал за мной. Порой, прогуливаясь по палубе, я чувствовала его пронизывающий взгляд, сверлящий мой затылок. Бывало, краем глаза замечала, как генерал смотрел в мою сторону.
Однако я сама ни разу не оборачивалась и не пыталась искать его фигуру. Не пыталась поймать его взгляд. Все же благородной шахрийской принцессе не пристало играть в гляделки с мужчиной. Пусть даже с женихом.
Так что, как истинная женщина, я делала вид, что ничего не замечала. И вообще не была заинтересована в генерале.
За час до прибытия в порт, я отправилась переодеться в свое единственное платье. После шторма его оставили сушиться на палубе. К сожалению, на следующее день солнце палило немилосердно. Платье конечно высохло, но ткань сильно полиняла. А если учесть, что платье было полностью вымочено в морской соленой воде, то вид у моего наряда был весьма плачевный.
Но других вариантов у меня не было. Шахрийская принцесса не ступит на земли драконидов в одежде чужеземцев. Так что оставалось только надеть этот ужас и нести его с достоинством.
Благо, на причале для меня подготовили паланкин, в котором можно было спрятать ничтожный вид одежды. Пусть шторы и были прозрачными, все же их плотности было достаточно для некоторой маскировки.
Вот только, как оказалось впоследствии, лучше бы я шла пешком или меня везли на коне. В этом случае я бы привлекла куда меньше внимания. И, вероятно, меньше оскорблений.
Когда вся процессия генерала появилась на улицах морского городка, мой паланкин тут же попал в центр внимания горожан. Если Феликса, идущего в самом начале вереницы, встречали с почестями и низкими поклонами, то, в тот момент, когда людям попадался на глаза паланкин с шахрийской женщиной, радостные вскрики превращались в злобные шепотки.
Очевидно, простой народ был не в курсе договоренностей своих правителей, и принял меня за какую-нибудь пленницу.
Кто-то из горожан просто кривился, кто-то плевал себе под ноги. Но один из мужчин отличился, бросив в паланкин кусок навоза.
27
Навоз был свежим.
Это я поняла, когда долетевший до моего паланкина кусок плюхнулся с омерзительным шлепком и разлетелся в стороны, запачкав не только шторы, но и подол моего несчастного платья.
Ну вот, а я думала, что наряд былужебезнадежно испорченным, но оказалось еще было куда стремиться. Теперь путь моего платья лежал только на помойку. Даже на тряпки не сгодится.
Я не успела и вскрикнуть от неожиданности, когда раздался звук извлекаемых из ножен мечей, а к шее смельчака в тот же миг было приставлено не меньше четырех клинков. Один из которых принадлежал Саре.
Мужчина застыл на месте и весь затрясся от страха, испуганно приоткрыв рот. Он огляделся в поисках поддержки, но остальные горожане благоразумно расступились, словно не желали иметь с ним ничего общего.
Поскольку вся наша процессия тоже остановилась, явился сам генерал, узнать в чем тут дело.
- Мой господин, этот грязный поганец оскорбил шахрийскую принцессу, - быстро доложила Сара. – Как прикажете его наказать?
Тяжелый взгляд Феликса скользнул по перепуганному лицу мужчины, затем переместился на испачканный в навозе паланкин и вновь вернулся к смутьяну. Вокруг стало очень тихо. Прекратились разговоры. Стих шелест деревьев. Казалось, что даже птицы перестали петь свои трели. Словно все вокруг застыло в ожидании гнева генерала.