Анж выбежал на дорожку, ведущую к выходу из парка, и замедлился, переходя на шаг, грудь бурно вздымалась в такт тяжелому дыханию, вода перед глазами делала очертания окружающего мира размытыми и окрашенными в серые тона, но... Но не узнать его было невозможно. Степан сидел на деревянной лавочке с изогнутыми металлическими ручками и смотрел в серое низкое небо, часто моргая от дождевых капель. Анж остановился, вытащил наушники, словно возвращение в реальный мир звуков могло помочь глазам лучше увидеть, а ему понять, что не ошибся. Яхонтов повернул голову в его сторону, будто почувствовав на себе пристальный взгляд и виновато улыбнулся, поднимаясь. Анжей хотел убежать прочь, закричать, спрашивая, зачем тот приехал, но в человеке в любой момент может проснуться неподконтрольное мозгу желание, Анжей со всех ног бросился к Яхонтову, чтобы через несколько коротких мгновений нырнуть в его объятия, сцепить руки на шее и уткнуться носом в ключицу, вдыхая родной запах.
- Прости, - хрипло прошептал мужчина, - но я не мог больше ждать и надеятся на чудо. Я бы не вынес еще два месяца разлуки, Анж.
- Угу, - Анжей еще крепче сжал руки, боясь выпустить этого человека, а вдруг, он просто исчезнет, растает, как видение, этого мальчик допустить не мог, не сейчас...
- Я не прошу тебя сейчас же вернуться в Москву, не давлю, мне просто необходимо увидеть тебя, обнять, услышать. Позволь, побыть с тобой рядом хотя бы немного, - шептал Степан в мокрую черноволосую макушку и чувствовал, как холодные капли на лице разбавляются обжигающей влагой.
- Степ, ты плачешь? - спросил Анжей, услышав, что голос Яхонтова сорвался на последних словах.
- Да, - не стал отнекиваться тот, какой смысл пытаться скрыть свои чувства, когда они прут наружу без спроса.
- Не надо, - Анжей поднял голову и осторожно коснулся таких родных и любимых губ сейчас холодный и мокрых из-за дождя. - Я не хочу, чтобы ты плакал.
- Я не буду, - Степан зажмурился, выдавливая из глаз последние соленые капельки. - Я буду целовать тебя, - мужчина наклонил голову и углубил поцелуй, проскальзывая в жаркий рот между приоткрытых губ.
Анжей тихо застонал и прижался всем телом, чувствуя, насколько становится жарко от этих объятий, которые больше невозможно разорвать. Он не хотел выпускать Яхонтова, не хотел, чтобы тот разрывал этот поцелуй, самый сладкий на светел, сводящий с ума, дарящий надежду на то, что теперь все будет хорошо.
- Я люблю тебя, мой мальчик, мое счастье, мое чудо, мой демоненок, - шептал Степан покрывая мокрое лицо короткими поцелуями. - Не могу без тебя дышать.
- Я тоже люблю тебя, Степа, - ответил Анж, счастливо улыбаясь.
- Пойдем в отель, м?
- Да.
Их пальцы переплелись, ни Степан, ни Анжей не хотели упускать друг друга, прерывать прикосновения, им казалось, что нереально сейчас не чувствовать тепло друг друга, невозможно не касаться.
Жарко целоваться они начали еще в лифте, продолжили в длинном коридоре отеля, мягкий ковер в котором скрадывал звуки их шагов. Анжей с трудом попал карточкой в щель и открыл дверь, Степан уже сдирал с него мокрую одежду, порыкивая от нетерпения. Анжей тоже дернул молнию на куртке, но Яхонтов перехватил его руки и отвел в стороны.
- Родной, ты отпустишь меня на полчаса?
- Нет, - Анж все же расстегнул куртку и начал стаскивать ее, чтобы как можно быстрее добраться до вожделенного тела. - Я никуда тебя не отпущу, твое место здесь.
- Я знаю, котенок, только рядом с тобой, - Степан ткнулся лбом в лоб Анжея и заглянул в бесконечно любимые зеленые глаза, два мерцающих изумруда.
- Я соскучился, - сознался Анжей, закусывая нижнюю губу.
- Я тоже. Уже говорил, что не могу без тебя?
- Да.
- Тогда повторю, - усмехнулся Степан. - Я не могу без тебя.
Кровать оказалась неожиданно близко, Анжей упал на нее, утягивая за собой Яхонтова, и тут же зашелся жарким стоном, чувствуя такую необходимую тяжесть тела любимого. Степан целовал жадно, он старался втянуть в себя душу через рот и пометить каждый сантиметр тела, оставляя на нем обжигающие прикосновения губ. Его руки проворно выпутали Анжея из одежды и гладили, мяли, сжимали, тискали, разгоняли тепло.
- Степ, Степ, ну, разденься, - захныкал Анж, потому что у него никак не получалось справиться с вредными пуговицами на рубашке Яхонтова. - Я не могу больше ждать.
Степан отстранился на несколько коротких мгновений, чтобы быстро снять мешающиеся тряпки, и снова накрыл извивающегося Анжа собой. Тело мальчика жило своей жизнью, изгибалось и дрожало от предвкушения быть рядом, принадлежать любимому впервые так, впервые точно зная, что он любит, дорожит, хочет не просто тела, он хочет Анжа целиком, полностью и без остатка. Сейчас у мальчика даже мыслей не проскочило и Бурове и о той гадости, что этот ублюдок с ним вытворял. Сейчас рядом был Степа, который каждым жаждущим прикосновением стирал остатки грязи, покрывал своей любовью, собой.
- Господи, как же я люблю тебя! - беспрестанно шептал Яхонтов, лаская твердую грудь, спускаясь к вздрагивающему животу.
Он приподнялся на руках, чтобы окинуть взглядом своего мальчика, коснулся пальцем правого соска, обвел ореол, чувствуя все еще холодную кожу, наклонился и втянул твердую горошину в рот, чтобы согреть своим теплом, чтобы сорвать жаркий стон, насладиться им, а потом проделать тоже самое с другим сосочком. Анжей цеплялся за его плечи и давил вниз. Ему было невтерпеж, и Степан это знал, он сам уже не мог сдерживать животное желание близости. Анжа хотелось взять быстро и грубо, заставить кричать и четко понимать, кому он принадлежит, его хотелось пометить, чтобы каждый знал, чей этот кусочек счастья с отвратительным характером. Но сейчас он будет нежен и аккуратен, чтобы Анж понял, насколько дорог ему, насколько сильны его чувства. Степан наклонился ниже, поцеловал одну внутреннюю сторону бедра, потом вторую, коснулся кончиком языка головки. Анжей выгнулся и застонал, резко подавшись бедрами вперед.