В принципе, всё, что он говорил было правдой. Или, по крайней мере, полу-правдой. Собственный выбор, желание поступить по своему. Да, в самом начале Женька ему даже нравилась своей милой несовременностью и, какой-то наивной беззащитностью. И его дальновидные родители, а особенно предприимчивая хитрая мать и слова не сказали против неугодной невестки. Если бы Ольга Юрьевна начала объяснять Игорю все недостатки Жени ещё до свадьбы то быстро бы превратилась во врага номер один. Она позволила Игорю убедится в недостатках снохи самостоятельно. И молодой человек очень быстро понял, что Женя человек абсолютно из другого теста, из другой социальной среды, той крови, которая не может смешиваться с его жизненными соками ни при каких обстоятельствах. Она оказалась слишком простая, слишком примитивная, с незатейливым нехитрым юмором и дурацкими плебейскими замашками. Очень скоро она стала бесить. Бесить неимоверно и очень быстро Игорь понял, как неимоверно опростоволосился. Порой он мучительно стеснялся её какой-то кустарной простонародности и был готов задушить собственными руками. С ним произошло то, что происходило с многими людьми во все времена. Он женился по любви, но на совершенно чужой и непонятной ему женщине.
Игорю не были свойственны ни отзывчивость ни сопереживание, он не был склонен заботиться о других и принимать в расчет их проблемы и трудности. Пожалуй, «самоубийство» Женьки было бы выгодно абсолютно для всех. Этот шаг развязывал Игорю руки и через необходимое для траура время, он вполне бы мог жениться на девушке из своего круга, а Евгения жить собственной независимой от него жизнью. Но разрушительное влияние Ольги Юрьевны было запущено и огромное количество комплексов и крайне низкая самооценка Игоря сделали своё дело. Наличие какого-то непонятного расхристанного и наглого рок-музыканта смешало сознание Игоря в кучу. Хуже оказалось только то, что парень упорно пёр к успеху. И Игорь не был бы самим собой, если б не посетил концерт раньше, чем заявился к Евгении. В нём заговорила обычная банальная ревность. Почти примитивное чувство. По крайней мере, Женьку он, когда-то любил и, когда в её кругу появился совершенно посторонний мужик это было похоже на шок. Такого от Женьки Игорь не ожидал. Эта нюня и размазня обзавелась поклонником. При чём физически сильным, наглым и гораздо более успешным, чем сам Игорь. Этот хамоватый Мартин тоже был из другого теста и за ним явно не стояли родители, как было с Игорем. И эта горькая пилюля от сладкой парочки оказалась особенно оскорбительной.
Мало того, Игорь неожиданно припомнил, что старая бабка Жени совсем не бедная старуха, а владелица отличной квартиры на Петроградке и хозяйка целой коллекции старинных икон.
— Знаешь мне очень хочется тебе верить.
Женя вздохнула. После своего «воскрешения» она искренне думала о разводе. Ей даже казалось, что машина уже запущена и ей надо просто пережить этот момент, не поддастся слабости и довести начатое до конца.
Ей просто нужна была поддержка, но Мартин её предал. Коротко и быстро едва за ней успела захлопнуться дверь. Она просто тотально ошиблась в этом человеке. Сколько разочарования и досады. Сколько убито времени.
Что ж она достаточно наказана за то, что сделала.
— Иди ко мне, — Игорь протянул руку, положил Жене на плечо и привлёк её к себе.
— Я хочу, что бы ты меня простила. Хочу, что бы мы начали всё сначала. Я хочу, что бы ты была со мной.
Сейчас Игорь почти не отдавал себе отчёта в том, насколько нужно ему Женькино присутствие. В нём говорили ревность и оскорблённое достоинство. Говорили настолько сильно, что он едва не задушил жену в объятиях. Эта бледная поганочка посмела не только его обмануть, но и буквально плюнуть в лицо.
— Ты ведь будешь со мной?
— Конечно.
Женя уткнулась носом в плечо Игоря. Конечно, она будет с ним, а Мартина надо постараться поскорее забыть. Выкинуть из головы. Отодвинуть на задворки памяти, как крайне неприятный и постыдный момент. Её несбывшиеся надежды.
Ощущение неудовлетворённости собственных ожиданий.
Игорь молча гладил Женю по спине и плечам.
— Ты такая горячая.
— Кажется у меня температура.
— Ну, что? Сколько там?
— Тридцать семь и восемь.
— Такая слабость, — пожаловался Мартин, — как-будто мешки в порту разгружал.
— Это потому, что ты почти не болеешь, — пояснил Тони, — привычки нет.
— Встать хочется, но не могу. Как там на улице?
— Пока я к тебе шёл капал дождь. Потом вроде прекратился. Сейчас Ольгерд придёт — расскажет.
Мартин находился у себя дома уже целую неделю и умирал от слабости, так-как болеть действительно не привык. Почти весь день он был совершенно один и только к вечеру к нему приходили друзья. А ещё он изнывал от безделья и большое количество, образовавшегося, времени давало обширную пищу для размышлений. Целыми днями Мартин щипал гитару, но часто ловил себя на мысли, что сочиняет нечто невнятное, а сам думает о двух вещах. О Жене и о прошедшем концерте. Как ни странно его лажовое выступление сочли удачным и едва он очухался от обморока, к нему в больницу прилетел окрылённый Ольгерд. Этот успех был одновременно микроскопически мал и одновременно невероятно велик. Они шли к выступлению на большом значимом фестивале много лет и, наверное, потерялись бы в океане выступающих, как песчинка, если бы не эта самая лажа Мартина. Его неожиданная невозмутимость, мужество с каким он продержался на сцене, наконец, яркая харизма из-за которой он так нравился женщинам, сделали своё дело — группу заметили. Ольгерда так распирало от восторга, что он даже толком не мог ничего объяснить и из всей его бессвязной тирады, Мартин понял одно — их пригласили записать альбом в навороченной студии с опытным и знающим продюсером.