— Но это просто бесчестно по отношению к тебе. Оформить кредит на твоё имя, пользоваться им, как своим, а потом нырнуть в кусты.
— Не лезь в то, чего не понимаешь. Какой ужас. Я пропал! Я погиб!
Игорь оттолкнул Женю от себя и забегал по прихожей, размахивая окровавленным полотенцем
— Всё-таки надо подумать, что можно продать. Покрыть долг хотя бы частично.
— Дура!!! — завопил Игорь и внезапно умолк.
— Квартира твоей бабки на Петроградской. Она ведь двушка?
— Да, — Женя машинально кивнула.
— А бабушка оставила завещание?
— Да, на меня. Но ещё не прошло положенных пол-года.
— Это пустяки, — Игорь мгновенно просиял лицом, буквально расцвел, — такие хоромы стоят очень прилично. Я думаю в этом случае кредиторы подождут. Ты ведь согласна? Да? Ради меня?
— Подождут? — так же машинально переспросила Женя и стесняясь своих сомнений, осторожно пролепетала:
— Даже не знаю, что скажут родители. Мне надо подумать.
Глава 27
Места в гастрольном автобусе было много, но Мартин специально забрался на самую дальнюю верхнюю полку и сделал вид, что отдыхает.
За последние три недели он ни чувствовал ничего кроме безумной усталости, а постоянная скученность и невозможность уединиться, непрозрачно намекали на то, что жизнь рок-музыканта далеко не так привлекательна, как может показаться со стороны. Они были в туре третий месяц и бесконечно меняющиеся города, клубы, пейзажи превратились в одну пёструю ленту. От бесконечного мелькания у него начинало сводить скулы и подкатывала тошнота. А постоянное присутствие друзей, теснота и невозможность, хоть минуту, побыть одному, вызывали глухое раздражение. То о чем мечталось с малолетства постепенно превращалось в пытку. Он устал и очень хотел домой.
Мартин поерзал, устроился поудобней и раскрыл толстую бумажную книгу, которую одолжил у Эрика. Басист, из них, был самый умный, начитанный, порой совершенно выпадающий за рамки иконы рок-идола. В длинную и муторную поездку он прихватил целую библиотеку, чему сейчас Мартин был даже рад. (На посадке они сильно поругались, так-как эта самая библиотечка юного рокера занимала драгоценное место, отведённое под инструменты).
Книга была сборником биографий рок-музыкантов. Точнее рок-музыкантов и их подруг: как-то Курт и Кортни, Сид и Нэнси, Иэн и Анник. Впрочем, читать Мартин не привык и занятие продвигалось со скрипом. Вчера он остановился на биографии Сида Вишеса и в конце концов, заснул на истории бесконечного наркотического трипа. В надежде, что и сегодня удивительно нудное повествование, вгонит его в сон, Мартин погрузился в рассуждения о том, что Нэнси жила и погибла во имя своего мужчины, но после её гибели девушке были уготованы лишь оскорбления. На самом деле именно Нэнси придала смысл жизни Сида, который жаждал любви, но не находил её; практически заменила ему мать, которой он был лишён. История особы с трудной судьбой, влюбившуюся в такого же, как она, ущербного и несчастного человека. Параллель с жертвенностью и самопожертвованием Нэнси, Мартину импонировала, однако примерив на себя роль обделённого и закомплексованного Сида повергла его в смущение…
— Эй, Лохматый!
Ольгерд стукнул кулаком в дно полки, так, что Мартин едва не грохнулся вниз.
— С ума сошёл? Я читаю. Чего тебе?
— Слушай, а, как должна выглядеть женщина твоей мечты? — Ольгерду было скучно. Он валялся на своей разбитой постели, задрав ноги на переборку автобуса и пытаясь втянуть окружающих в разговор. Он тоже выглядел усталым, ирокез уныло свисал на один бок, правый носок прохудился и розовый мизинец кокетливо выглядывал наружу.
— Лет за пятьдесят, полная и в очках, — огрызнулся Мартин — да, ещё в тёмном костюме. Некрасивая и строгая.
— Е-ать, тебя скрутило, — ужаснулся Ольги. Он дотянулся ногой до полки Мартина и поцарапал её мизинцем: — мне казалось, что тебе нравятся молоденькие и стройные.
— Не перебивай, — Мартин свесился с полки и посмотрел на Ольгерда, — я ещё не закончил. Так вот. Она нотариус. Однажды звонит и говорит: «Господин Виклунд, умер Ваш дядя-миллиардер и вы его единственный наследник».
Парни дружно заржали и Тонька глубокомысленно добавил:
— Все красивые женщины похожи друг на друга… Каждая некрасивая страшна по-своему, — он тоже лежал на своей полке поедая третью пачку чипсов. В свою очередь Тонька был в смешных широченных трусах и его тощие ноги торчали из штанин наподобие тонких волосатых палочек.