Угораздило же её познакомится с рок-музыкантами.
Но, как всё-таки хочется поехать вместе с ними.
— Слушай дальше, — Мартин повернулся к Эрику и продолжил свой трёп:
— Поехали мы однажды на это самое озеро всей семьёй и взяли с собой дедушку. Сидим отдыхаем.
А дедушка принял на грудь. Раз, другой. Он мастер по этому делу и пошёл освежиться в заведение. Там на въезде есть такой зелёный домик. Увидишь, когда будем проезжать. Ушёл. Нет и нет. Мы уже забеспокоились.
Наконец, возвращается и, прошу прощения, весь в дерьме. Мама его и спрашивает, что случилось. А дед и говорит, мол, когда мочился, наклонился слишком сильно и его вставная челюсть возьми да и нырни в дырку.
— Ну, а что ж ты так долго? — спрашивает мама.
А дед отвечает:
— Понимаете, сунул руку за челюстью, вытащил три, так пока примерял…
Сдержанный смех Жени утонул в откровенном гоготе парней. Надо отдать Мартину должное. Рассказчик он от Бога. Любую, даже самую не смешную ерунду может преподнести в виде отличного анекдота. Туалетную историю про дедушку он рассказал с таким трагическим видом, что Женя не сдержалась от одного его вида.
— Пледы взяли, — Мартин заглянул в багажник, — отлично. Эх, хорошо бы гамак. У тебя случайно нет гамака?
И он повернулся к Жене. Кажется настал удобный момент.
Она помотала головой и пробормотала пересохшими от волнения губами:
— Можно тебя на минутку.
Они отошли за угол дома, подальше от любопытных глаз и Мартин торопливо поинтересовался:
— Что случилось?
— Мартин, я это…хочу извиниться…
Сколько раз в жизни ей приходилось бормотать перед Игорем слова оправдания. Не счесть.
Женя не знала куда деваться от внезапно нахлынувшего волнения. В животе снова стало холодно. По спине потёк ручеёк противного ледяного пота. Надо взять себя в руки. Она ни сделала ничего плохого. Ей не чего стыдиться и бояться.
— Тогда ночью, когда меня преследовал сын хозяина и я завалилась к вам в студию.
— А, ну, да, — Мартин рассеянно мотнул головой, — и, что?
Она беспомощно передёрнула плечами, не зная, как понятно объяснить своё поведение и смешалась окончательно. Молчал и Мартин.
Внезапно Женя поняла, что наступившая пауза слишком затянулась. Стала невыносимо напряженной и звенящей, а сама она непроизвольно пялиться на губы Мартина, на ещё нетронутую загаром грудь, виднеющуюся в разрезе олимпийки, на рыжеватые локоны небрежно разбросанные по плечам. Странно, еще совсем недавно она посчитала его слишком простым. Слишком примитивным. Но сейчас неожиданно пришло понимание, что ей по душе такая грубоватая красота. Что на него приятно смотреть и это созерцание вызывает совершенно забытое, давно придушенное желание ласки. Примитивное, почти низменное, но пробивающее огрубевшую кожу насквозь.
— У тебя точно нет гамака? — Мартин гнул своё, — подумай. Может у кого-то знакомых?
Женя почувствовала, как её рука оказалась в руке Мартина. Её шибануло нестерпимым жаром его тела, даже сквозь одежду. Подонок. Сукин сын. Ещё пару дней назад, она скривила губы от его грубоватой плебейской внешности, а сейчас пялиться, словно девочка-подросток, сдыхающая от гормонального передоза. От желания попробовать медку и не стошнить от приторной сладости одновременно.
— Кажется у Али есть, — Женя высвободила свою руку и живо сунула в карман, — в кафе на террасе висел. Можно попробовать попросить. За плату разумеется.
— Вот и отлично. Пошли в машину. Сейчас заедем за Ольгердом и Иви, а потом к Али. Заодно минералки у него купим.
"А ведь он и не помнит о моей выходке, — машинально подумала Женя, — я к нему с извинениями, а он про гамак свой дурацкий. А ведь Мартин даже не усомнился, что я поеду. Господи, о, какой ерунде я размышляю. Ни один нормальный человек не будет перемалывать такие крохи сомнений. Я дура. Просто дура! Истеричная, слабонервная дура. Кстати, а кто такая Иви?"
— Ну, ты идёшь? — от размышлений её оторвал возглас Мартина, — хорошо, извинения приняты. Хотя я не помню о чём ты.
— Иди к чёрту, — чуть слышно пробормотала она. Мартина очень хотелось треснуть кулаком между лопаток и Женя еле сдержалась, — всё ты помнишь.
Шоссе пролегало через сосновый бор и к дороге с двух сторон подступали огромные деревья с неожиданно нежной розоватой корой и сочащиеся тягучей ароматной смолой. Окно в машине было приоткрыто и Женю то и дело обдавало, пока ещё сырым утренним ветерком. Смесью хвои, влажного песка и папоротника. Было прохладно, но она специально держала стекло приоткрытым, подставляя лицо навстречу потокам воздуха.