Ольгерд пока без ирокеза, но уже сверлит объектив надменным взглядом избалованный рок-звезды, капризно оттопырив нижнюю губу. Тони совсем ребенок, в смешной футболке с Микки Маусом. А Мартин непривычно серьёзный. Авторитетно солидный и кажется немного напуганный. Рельефные губы сжаты в нитку, а руки, что лежат на коленях, напряжённо стиснуты в кулаки. Опознать можно только по густым кудрям. Лицо совсем чужое. Да и манера держаться кажется крайне непривычной.
Женя поставила фотографию на место.
Стойка с гитарами её заинтересовала по скольку по стольку. Женя осторожно вытащила из гнезда самый первый инструмент и зачем-то взвесила в руках. А она оказывается довольно тяжёлая, вызывающая ядовито зелёная гитара, принадлежащая Ольгерду. Даже странно, как он умудряется скакать с ней по сцене, да ещё попадать в микрофон. Женя поддержала гитару в руках, затем воровато оглянулась на дверь и осторожно перекинула ремень через плечо. Как же она подключается? Кажется Ольгерд вставлял штекер в большой чёрный ящик, который ребята называли комбиком. Ну, всё правильно. Шнур подошёл идеально.
Первый звук оказался настолько пронзительным, что Женя мучительно поморщилась. На какой-то момент, от этого визгливого всхлипа, она даже потеряла слух. Подумать только, неужели ЭТИ вопли, кто-то слушает добровольно.
Женя старательно наморщила лоб, пытаясь вспомнить, самые примитивные аккорды. Её дядя большой любитель блатных песен и незатейливых городских романсов, однажды показал, как играть в " Траве сидел кузнечик". Женя робко пощипала гитару, пытаясь вспомнить какие лады надо зажимать и за какие струны дёргать. Вышло мучительно и пискляво. С огромными перерывами и неуверенно-робко. Впрочем, происходящее её вдохновило и она повторила снова. На этот раз более уверенно. А вот играть было больно. Пальцы почти сразу засаднило от соприкосновения со струнами и Женя поискала глазами медиатор. Она видела, как этой крошечной штучкой играет Мартин, но ощущение живого прикосновения сразу потерялось и Женя вернула плектр на место.
Теперь понятно почему у её приятелей такие грубые и жёсткие руки. Это ж сколько лет надо играть, что бы нажить такие твёрдые бесчувственные мозоли?
Женя снова проиграла простенькую мелодию и увлекшись не услышала, как на балюстраде хлопнула дверь.
— А говорила, что играть не умеет? — хихикнул Мартин.
— Эй, ты! Раз*ебайка, — завопил Ольгерд, — а ну, поставила гитару на место.
Женя испуганно отпрянула, не зная, что последует за гневным воплем. Она невольно сжалась в комок и почувствовала, как сердце моментально ухнуло в пятки. Она отпрянула к стене и уставилась на парней расширенными от ужаса глазами.
— Тихо. Ты чего так испугалась? — Мартин примирительно выставил ладони вперёд, — ну, же, сестричка!
После совместного отдыха на озере, между Мартином и Женей установилась своеобразная игра. Полушутливые отношения, где Мартин разыгрывал роль заботливого старшего брата, а Женя послушно внимала его наставлениям. На самом деле, она действительно была искренне рада, что прилепилась к более сильному. Будучи по жизни человеком ведомым, она относилась к этим игривым хлопотам более, чем серьёзно, тогда как Мартин всего лишь играл роль. Иногда Жене казалось, что при всей своей нарочитой открытости, Мартин редко бывает откровенен и за нравом расп*здяя и балагура скрывается чувствительная и проницательная натура.
— Не сердись на Ольгерда. Просто инструмент для музыканта это очень важно. Порой гитару выбирают тщательнее, чем девушку. Можно?
И Мартин вопросительно посмотрел на друга. Ольгерд проворчал, что-то недоброе, но утвердительно кивнул головой.
Мартин забрал у Жени гитару, присел на край дивана и пристроив инструмент на колено, тщательно подкрутил колки.
Мелодия, которую он сыграл, была вовсе не пронзительной и не грубой, как Мартин играл прежде. Жене услышалось в песне, что-то не просто грустное. Скорее смущенное. Как будто человек испытывал неловкость за своё благополучное равнодушие. Завуалированное и пристыженное чувство досады на самого себя.
— Это классика? — тихо поинтересовалась Женя, когда Мартин закончил играть и вернул гитару притихшему Ольгерду.
— Классика, — передразнил он и с видом оскорблённой добродетели, понес гитару на место, — тоже мне знаток!
— Считай, что уже классика, — Мартин встал, — Фил Коллинз. Ещё один день в раю.
— Мне показалось, это, какое серьёзное произведение.
— Серьёзней не бывает, — Мартин хмыкнул, встал и начал разбирать принесённые покупки.