Я говорила им: пожалуйста, не начинайте поджаривать хлеб, пока мы не попросим подавать завтрак. Мы не любим пережаренные тосты на английский манер.
Я говорила им: когда я звоню с утра в колокольчик, пожалуйста, принесите немедленно минеральную воду. Потом поставьте хлеб в тостер и, пока он жарится, заварите свежемолотый кофе с молоком. Мы предпочитаем сорта Franja Blanca или Cinta Azul от Bonafide.
Я вежливо поговорила с Луизой, когда она пришла с минеральной водой. Но когда я напомнила ей про тостер, она разразилась гневной речью — как я могла подумать, будто она может дать хлебу остыть или пережариться? Хотя она почти всегда приносит остывший и пережаренный.
Мы говорили им: мы бы хотели, чтобы вы покупали молоко только от Germa from Kasdorf или Las Tres Ninas.
Адела не умеет разговаривать, не переходя на крик. Я много раз просила ее говорить тише, и добавлять «сеньора», но она никогда этого не делает. А еще они очень громко переговариваются друге дружкой на кухне.
Часто стоит мне обратиться к Аделе, как она тут же начинает вопить: «Si, si, si, si!» и выходит из комнаты. Не могу сказать, что я готова это терпеть.
Я говорю Луизе: не перебивай меня! Я говорю: no me interrumpe!
Дело не в том, что Адела недостаточно трудолюбива. Но она является ко мне в спальню и сообщает, что, со слов матери, приготовить на ужин то, что я велела, никак невозможно, и при этом размахивает руками и вопит так, что чуть не лопается.
Обе они, мать и дочь, такие волевые, брутальные женщины. Иногда я думаю, что они настоящие варвары.
Я говорила Аделе: если надо, сделай уборку в холле, но не пылесось чаще, чем дважды в неделю.
На прошлой неделе она наотрез отказалась убирать пылесос с прохода — как раз когда мы ожидали визита пастора из Патагонии.
Они так уверены в собственном высоком положении и в том, что на все имеют право.
Я просила их: сначала послушайте, что я говорю!
Я отнесла им свое нижнее белье для стирки. Луиза тут же заявила, что корсет неудобно стирать на руках. Я не согласилась, но спорить тоже не стала.
Адела отказывается выполнять по утрам какую бы то ни было работу, кроме уборки.
Я говорю им: мы маленькая семья. У нас нет детей.
Когда я иду к ним проверить, выполнили ли они мои указания, они чаще всего оказываются заняты своими делами — стирают свитера или говорят по телефону.
Одежда никогда не выглажена вовремя.
Сегодня я напомнила им, что мне надо постирать нижнее белье. Они не ответили. Мне пришлось стирать ночную рубашку самой.
Я говорю им: мы видим, что вы стараетесь совершенствоваться, например, вы стали быстрее заканчивать со стиркой.
Я просила Аделу: пожалуйста, не оставляй мусор и принадлежности для уборки в холле.
Я просила ее: пожалуйста, собирай мусор и сразу же относи к мусоросжигательной печи.
Сегодня я сказала Аделе, что она нужна мне на кухне, но она пошла в комнату своей матери и вернулась, одетая в свитер, и сразу ушла. Она купила салат-латук, но, как выяснилось, для себя, а не для нас.
Во время еды она всегда старается улизнуть.
Сегодня утром я зашла в столовую и попробовала вежливо поболтать с Аделой. Но не успела я и двух слов сказать, как она колюче сообщила, что когда она ест, то ничем иным заниматься больше не может.
Адела вылетает из кухни в гостиную и орет, даже если в доме посетитель: «Вас к телефону!»
Я просила ее говорить тише, но она этого не делает. Сегодня она вылетела из кухни в гостиную с криком: «Вас к телефону!» и ткнула в меня пальцем. Потом она проделала то же самое с нашим гостем, профессором.
Я говорю Луизе: я бы хотела обсудить программу на ближайшие дни. Сегодня я обойдусь сендвичем и фруктами, но сеньор будет крепкий чай.
Завтра мы хотели бы относительно крепкий чай со сваренными вкрутую яйцами и сардинами в шесть вечера, больше ничего мы дома есть не планируем.
Мы хотим есть овощные блюда хотя бы раз в день. Мы любим салаты, но мы любим также и приготовленные овощи. Иногда мы подаем и салат, и горячее овощное блюдо.
Мясо мы на обед не едим, за исключением особых случаев. Мы очень любим омлеты, особенно с сыром или томатами.
Пожалуйста, подавайте печеный картофель сразу же из печи.