Целых две недели подряд у нас на десерт были только фрукты. Я попросила Луизу приготовить что-нибудь сладкое. Она принесла блинчики с яблочным соусом. Они были ничего такие, хотя и порядком остывшие. Сегодня она опять подала фрукты.
Я говорила: Луиза, ты не должна называть мои распоряжения «нелепыми капризами».
Луиза эмоциональна и примитивна. У нее постоянно меняется настроение. Она легко обижается и может стать агрессивной. Она так горда!
Адела просто грубая и шумная дикарка с цыплячьими мозгами.
Я говорю Луизе: наш гость, сеньор Фландерс, никогда еще не был в парке. Он бы хотел провести там несколько часов. Не могла бы ты приготовить ему с собой несколько сандвичей с холодным мясом? Он уезжает на следующей неделе.
В кои то веки она не спорит.
Накрывая стол к ужину, Адела ставит каждое блюдо с грохотом.
Я говорю Луизе: пожалуйста, пусть Адела начистит подсвечники, у нас сегодня будет ужин при свечах.
Я звоню в колокольчик, и с кухни тут же доносится грохот.
Я говорила им: во время ужинов и коктейлей на кухне ничего не должно греметь. Но они дерутся и орут.
Если мы просим принести что-нибудь во время обеда, Адела приходит с кухни и говорит: «Нету».
Это все так действует на нервы. Я часто чувствую себя совершенно вымотанной после одной-единственной попытки поговорить с ней.
Луиза, говорю я, я просто хочу убедиться, что мы поняли друг друга. Во время ужина нельзя включать на кухне радио. И еще с кухни постоянно доносятся крики. Мы просим всего лишь немного тишины.
Мы не верим, что они искренне стараются угодить нам.
Иногда Адела снимает со стола колокольчик и потом не ставит его на место. Из-за этого я не могу позвонить ей и мне приходится кричать через всю столовую, или оставаться несолоно хлебавши, или идти за колокольчиком самой, чтобы в него позвонить.
Я заранее им говорила: на вечеринке нам потребуются томатный сок, апельсиновый сок и кока-кола.
Я говорю: Адела, ты будешь отвечать за прием гостей. Покажешь дамам, где туалет, если понадобится.
Я спрашиваю Луизу: ты умеешь готовить эмпанаду по-боливийски?
Мы бы хотели, чтобы они всегда ходили в форме.
Я говорю Аделе: я бы хотела, чтобы ты почаще проходила среди гостей с подносом с закусками, которые я приготовила.
Если использованные тарелки выглядят неаппетитно, пожалуйста, отнеси их на кухню и замени новыми.
Я говорю: пожалуйста, Адела, на столе всегда должны быть чистые бокалы, а еще лед и содовая.
Я говорила ей: на перекладине возле биде всегда должно быть полотенце.
Я говорю ей: ваз достаточно? Покажи мне, какие? Хорошо бы купить цветов.
Вот еще один пример тихого противостояния, которое идет между нами: я вижу, что Адела оставила длинный шнур на полу возле кровати. Сама она ушла выносить мусор. Может быть, это она так меня проверяет. Может быть, она думает, что я слишком застенчива или слишком глупа, чтобы потребовать от нее, чтобы она его убрала? Но она простужена и не слишком умна, и если она и впрямь не заметила шнур, я не хочу устраивать из-за этого сцену. В конце концов я решаю поднять шнур сама.
Мы все страдаем от их грубых и жестоких выходок.
У моего мужа на воротничке оторвалась пуговка. Я пошла с рубашкой к Аделе. Она потрясла передо мной указательным пальцем и сказала нет. Она сказала: «Сеньора Броуди всегда носит вещи в ателье на починку». «Даже пуговицу пришить? — спросила я. — Где у нас в доме пуговицы?»
Она сказала, что в доме пуговиц нет.
Я сказала Луизе, что по воскресеньям они могут ходить на прогулки или еще куда-нибудь выбираться, даже перед завтраком. Она заорала, что они не хотят никуда ходить, и спросила: куда это нам идти?
Я сказала, что я буду только рада, если они сходят куда-то развеяться, но если они не хотят никуда идти, то мы можем попросить их приготовить для нас что-нибудь, пусть и несложное. Она сказала: хорошо, но только не утром. Она сказала, что две ее старшие дочери приходят утром в воскресенье навестить ее.
Все утро я писала Луизе длинное письмо, но потом решила, что не стоит его отдавать.
Я написала: в своей жизни я нанимала много горничных.
Я писала, что, как мне кажется, я разумный, щедрый и справедливый работодатель.
Я писала, что, если она примет ситуацию как есть, все пойдет гораздо лучше.
Если они все-таки решат изменить свое отношение к нам, мы будем рады поддержать их, чем сможем. Мы можем, например, оплатить Аделе зубного врача. Она очень стесняется своих зубов.
Но пока что мы не видим, чтобы они хоть в чем-то изменили свое отношение.