Другой Дэвис пришел на распродажу рано утром, и коврик сразу ему понравился. Но насчет покупки он сомневался, потому что орнамент был все-таки уж очень броский, а красный, черный и белый были такими кричащими, что, подумал Дэвис, к его обстановке этот коврик может и не подойти, хотя обстановка у него была просторная и современная. Он выразил восхищение ковриком, но признался ей, что не уверен, будет ли тот подходить стилю дома, и ушел, не сделав покупки. Но за день никто этот коврик так и не купил, она не понижала цену, а он все думал об этом коврике и ближе к вечеру вернулся, чтобы еще раз посмотреть на него, ну или хотя бы проверить, не увел ли его кто, и наконец решить, стоит ли его покупать. Но ярмарка уже закончилась, вещи или распродали, или пожертвовали малоимущим, или упаковали и отвезли домой, и лужайка перед приходским домом, где проходила распродажа, оставалась чистой и просторной в вечернем сумраке.
Другой Дэвис этого не ожидал и расстроился, и пару дней спустя, случайно столкнувшись с первой Дэвис на почте, он сказал, что передумал насчет коврика и спросил, продала ли она его, и когда та сказала, что нет, попросил одолжить его на денек, чтобы прикинуть, как он будет смотреться в его комнате.
Первая Дэвис растерялась, потому что сама она между тем решила оставить коврик себе, постирать его и прикинуть, где в доме он будет смотреться лучше всего. Но теперь, когда другой Дэвис проявил по отношению к коврику столь живой интерес, она засомневалась, стоит ли это делать. В конце концов, она же собиралась его продать, да и оценила его всего в десять долларов. Она попросила другого Дэвиса подождать пару дней, чтобы решить, готова ли она расстаться с ковриком. Другой Дэвис отнесся к этому с пониманием и сказал: прекрасно, пусть она позвонит ему, если все-таки решит избавиться от коврика.
Сначала она постелила коврик в комнате сына, где он раньше и лежал. Она то и дело заходила на него поглядеть. Все-таки он выглядел почему-то не очень чистым, и уголки у него все так же загибались. Он и нравился ей, и раздражал. Потом она решила перенести его туда, где он постоянно будет у нее на глазах: так ей волей-неволей придется решить, что она о нем думает. Она знала, что второй Дэвис ждет ответа.
Она постелила коврик на лестничную площадку между первым и вторым этажом, и ей показалось, что он хорошо сочетается с картиной, которая висела на стене. По ее муж сказал, что коврик слишком яркий. Тем не менее, она оставила коврик на месте и задумывалась о нем каждый раз, когда поднималась по лестнице. Наконец она решила, что хотя коврик действительно симпатичный, стоит все-таки уступить его другому Дэвису, ну или хотя бы одолжить на время, ведь коврик так ему понравился и, может быть, он и правда больше подойдет к его обстановке. Но на другой день к ней зашла приятельница, которую коврик прямо-таки восхитил: она подумала, что он новый, и сказала, что он очень красивый. Теперь Дэвис уже не была так уж уверена, что хочет с ним расставаться.
Между тем время шло, и она очень переживала из-за другого Дэвиса. Она все думала о том, как он хотел посмотреть коврик у себя дома, а она, эгоистка, все держит его у себя и не желает делиться, хотя собиралась продать его, и всего за десять долларов. Ей казалось, что ему коврик нравился гораздо больше, чем ей, и что он, может быть, заслуживает его больше. Но ей не хотелось отдавать просто так вещь, которая, в конце концов, когда-то понравилась ей настолько, что она решила ее купить, и которая нравилась другим людям, и ей, наверное, снова очень понравилась бы, если ее хорошенько почистить.
Первая Дэвис пожалела, что у них не было на примете мудрого Соломона, чтобы их рассудить; ведь, может быть, дело вовсе и не в том, нужен ей этот коврик или нет, а в том, кому он нравился больше. Она подумала, что если коврик нравится второму Дэвису больше, тот должен его забрать, но если он больше нравится ей — коврик должен остаться у нее. Или, возможно, надо было выразиться чуть иначе, ведь это все-таки был ее коврик; возможно, ей надо было только решить, нравится ли он ей теперь больше, чем тогда, когда она собиралась его продать. Но потом она подумала, что если другому Дэвису действительно так сильно нравится коврик, надо уступить. Может быть, надо предложить ему взять коврик на время и подумать, действительно ли он ему очень-очень нравится, или просто нравится, а может, он вообще ему не нужен. Если очень-очень нравится, пусть берет; а если просто нравится, она оставит его себе. Но она все равно не была уверена, что это лучшее решение.