Когда я про это уже забыла, студенты начали узнавать про грант и задавать мне вопросы. Казалось, им правда было интересно. Казалось, им было приятно, что их преподаватель стала небольшой университетской знаменитостью. Новизна, нарушение привычного порядка, которому я была так рада, наверное, и их оживило. Когда во время занятия происходит что-то необычное, вроде внезапной грозы, или метели, или отключения электричества, или повязки у меня на пальце, я немного расслабляюсь, и время проходит лучше.
Семестр почти окончился. Последнее занятие должно было состояться через восемь дней.
У меня было ощущение надвигающейся смерти, может быть, потому, что скоро я должна была получить из Фонда первый чек. Единственным, что могло помешать мне получить деньги в январе, была моя собственная смерть. Поэтому в новом году меня ждала либо смерть, либо первый чек из Фонда.
На последнем занятии мы устроили что-то вроде вечеринки, хотя сначала я заставила их выполнить кое-какие задания. Я принесла в рюкзаке две бутылки сидра и пакет пончиков. Мы составили стулья в большой круг, хотя это была не моя идея. Я не могла придумать, как провести вечеринку с двадцатью пятью будущими бакалаврами. Усадить их рядами лицом ко мне и раздать пончики казалось как-то не очень празднично. Сдвинуть все стулья к стенам и фланировать туда-сюда, как на коктейльной вечеринке, тоже было неловко, потому что не все студенты дружили между собой.
Теперь мне было даже немного жалко прощаться с ними. Когда не надо было больше их бояться, было проще скучать по ним и тепло думать о них.
Когда занятия кончились, и бремя преподавательства упало с моих плеч, я продолжала воображать себе, что преподаю, обдумывая задание для письменной работы или остроумную ремарку. Я представляла, как они сидят рядами, внимательные и заинтересованные, хотя на самом деле они сидели в других кабинетах, или еще не вернулись с каникул и не думали ни обо мне, ни о моем курсе — разве что о том, какие оценки я выставила.
Вскоре после нового года я сходила к налоговому консультанту и узнала плохие новости. Довольно большая часть гранта уйдет на выплату налога — налога на грант! Еще часть надо будет положить на специальный счет — чтобы ее не обложили налогом. Того, что оставалось, на жизнь бы не хватило. Я поняла, что мне опять придется искать мелкие подработки — как, в общем-то, и раньше. Но я по-прежнему думала, что преподавать мне не придется.
Сначала я не хотела разрывать все связи с колледжем. Я думала, что могла бы иногда давать лекции. Я не боюсь стоять перед публикой, если при этом я читаю лекцию, которую написала заранее. Я могла бы делать это за небольшую оплату, думала я. Но оказалось, что это невозможно. Вместо этого мне предложили читать каждую осень небольшой курс для жителей района за очень скромное жалование. Жители района, которые ходят на такие лекции, обычно уже не молодые, иногда пожилые, и часто довольно эксцентричные. К преподавателю они относятся теплее и с большим уважением, так что я согласилась.
Теперь я больше не боялась умереть. Потому ли, что я уже получила часть денег? Может быть, теперь мне казалось, что если я даже и умру, то хотя бы не потеряю все, что мне причиталось? У меня появилась мысль, которую я поначалу никак не связывала со своим страхом умереть: надо заранее подготовиться к смерти, чтобы этот вопрос был уже решен, и я могла продолжать спокойно жить свою жизнь. Если смерть была самой страшной вещью, которая могла со мной произойти, надо было найти способ как-то с ней примириться. Но как я не видела, что эта мысль связана с моим прежним страхом смерти?
Тогда же я собралась приступить к письму в Фонд. Я бы написала, что теперь делаю все с большим вниманием. Вам, наверное, приятно было бы это прочитать. И еще я написала бы, что, получив деньги, я не стала покупать новые вещи, а, наоборот, захотела избавиться от ненужных, которые лежат на шкафах, покрытые толстым слоем липкой пыли, или засунуты подальше на полки, упакованы в коробки, плесневеют у дальней стенки шкафчика в ванной.
Но, может быть, это было бы вам неинтересно.
В письме, которое я собиралась написать в Фонд, не уверена, стала бы я писать о своих планах, хотя наверняка упомянула бы, что в прежней жизни у меня не было времени на такие вещи, как остановиться поговорить с соседями. Я была благодарна Фонду за то, что теперь в моей жизни появились такие вещи. Я не стала бы рассказывать вам, что пока не принялась ни за какой серьезный проект, или что сейчас я трачу все время на сортировку вещей: лекарств, лосьонов, мазей, журналов, каталогов, носков, ручек и карандашей. Может быть, я сортировала вещи, потому что думала, что скоро умру. Или мне казалось, что я не заслужила грант и что если Фонд заглянет ко мне домой, он придет в ужас от беспорядка.