Мишка хмурит брови, и едва заметно шевелит губами, вчитываясь в написанное…у него красивые губы, такие…настоящие мужские губы, не слишком крупные, и не едва заметные…небольшая щетина на подбородке…Я чувствую, как кровь приливает к щекам, и слова Булгаковой слышатся под совершенно иным углом…Сомнение просачивается в узенькую щель, тонкой, едва заметной полоской слабенького утреннего тумана, растворяясь в воздухе кабинета и заставляя мое самообладание пошатнуться…Нет, нет и еще раз нет. Просто бред одной не в меру талантливой идиотки…Просто Ритка замороченная на творчестве ненормальная…
Михаил Дмитриевич поднимает глаза, и лицо его озаряет теплая улыбка, от которой мне становится не по себе: - Привет, по какому вопросу, Ась?
- В-в-вот, на подпись, - отмираю я и протягиваю стопку бумаг, а сердце начинает колотится с ускорением, которого я не ожидала от самой себя…
- Так, ну…- он быстро пробегает глазами документы, и откладывает их в сторону, - ты обедала?
- Д-да, - опять начинаю заикаться я, хотя никогда раньше не страдала этим недугом, - а ч-что?
- Пойдем, - он поднимается, снимает со спинки кресла пиджак, и решительно движется в сторону двери, - меня эта макулатура уже с ума сводит…
Мы выходим на улицу, и спустя минут десять сидим в уютном кафе на углу перекрестка, недалеко от здания офиса. Миша с аппетитом здорового мужика уминает содержимое своей тарелки, а я ковыряюсь в куске торта, который заказала сама не понимаю зачем…Продолжая свои попытки разглядеть в непринужденно болтающем Мезенцеве то самое обожание и влюбленность, о которых я услышала не далее как пару часов назад. Я настолько увлечена этим процессом, что не замечаю, как Мишка заканчивает обед, и лишь вздрагиваю, когда слышу его тихий голос и чувствую теплые пальцы на своих руках: - Ась, ты в порядке?
- Да, все хорошо, - отвечаю банальной фразой, и ладони будто горят от его прикосновений. Я вспоминаю, скольких девушек в свое время выпроваживала за дверь, когда мы жили в снимаемой на троих квартире, единственный поцелуй, который я плохо помню, потому что отмечали тогда получение долгожданных дипломов. И начавшийся на трезвой ноте вечер, в результате перетекший в стандартную студенческую вечеринку… Не уверена, что его помнит Мишка, он был не намного трезвее меня тогда…День, когда я пришла на собеседование, и была принята на работу, не подозревая о том, что руководитель и генеральный директор сети ателье на самом деле не просто тезка моего однокурсника…Множество маленьких кусочков словно соединяются в единую картинку, и сердце сжимается в нехорошем предчувствии.
- Миш, я хотела уточнить, - Риткины слова так и вертятся на языке, но мне нужно спросить совсем о другом, - помнишь, мы в прошлом году заказывали партию хлопка для сценических костюмов, а потом все сорвалось?
Мужчина смотрит на меня с недоумением. Ну конечно, - доходит до сознания запоздалая мысль, - он же не может помнит все заказы за год, я задаю идиотские вопросы… Мы продолжаем разговаривать, смеемся, и весело обсуждаем события последних дней, как старые друзья…Вот только я не могу отделаться от ощущения, что играю роль…роль друга…и делаю это весьма непрофессионально…
На автомате я обсуждаю новые заказы, выбиваю те рулоны идеального хлопка из Индии, о которых говорила Ритка, и словно в тумане слышу ее слова, про собственную невнимательность и чувства человека, глаза которого так приветливо сейчас смотрят прямо на меня. Нет, невозможно…или все- таки…Мысли скачут, как взбесившиеся кони, несущиеся с дикой скоростью, и я не смогу остановить эту гонку…не смогу заснуть…не смогу забыть его взгляд, такой внимательный и…странный…
Всю следующую неделю я думаю только об этом, делая ошибки в расчетах, исправляя их, и снова ошибаясь…пока в пятницу не отправляю новым заказчикам старый комплект платежек, с номерами счетов, которые заблокированы, и наша бухгалтерша Наталья Владимировна не отпускает меня домой, несмотря на то, что до конца рабочего дня осталось еще несколько часов: - Ты сегодня совсем не в форме, Морозова, ну так же невозможно работать…