- Ты снова где-то витаешь, - с улыбкой в голосе говорит Мишка, - мечтаешь о прекрасном принце на белом коне?
- Просто задумалась, - я легонько шлепаю его по руке, не в силах сдержать этот порыв, - ты совсем, как в универе…хватит поддевать меня, Мезенцев! У меня уже есть принц!
- Ты становишься забавной…когда забываешь об окружающих, - в его глазах проскакивает странное выражение, и в моей голове появляются слова Маргариты…я слышу их так четко, словно Булгакова сидит совсем рядом, и тихо проговаривает всё прямо мне на ухо…И вдруг понимаю, что, наверное, Ритка права….Господи, она права…Эти наши разговоры, постоянные встречи, будто бы случайные…И даже сегодняшний вечер, и эта машина…и Мишкины глаза…так не ведут себя с человеком, который просто друг…Я вспоминаю, что ни разу в обсуждениях мы не коснулись его второй половины…сначала Мезенцев просто переводил тему, а потом однажды сказал, что у него никого нет…
- Миш, скажи мне только честно, - я чувствую, как заходится сердце, не в силах остановиться, и глухо долбится о грудную клетку, пытаясь выскочить наружу, - наши отношения – они исключительно дружеские?
Мезенцев резко притормаживает, потом выкручивает руль, и останавливается на обочине. И я понимаю, что попала. И пусть он не произнес ни слова, это молчание уже ответ. Ответ прямой и не вызывающий ни малейшего сомнения в своей откровенности. И это конец…
- Почему ты спрашиваешь? – зеленые глаза оставляют на мне следы, и пусть они не видны, я чувствую каждое его прикосновение. Прикосновение взглядом.
- Ответь мне, Мезенцев, - делаю вид, что ищу в сумке зеркало, хотя отлично знаю, куда положила его. Не могу смотреть на него. Этот взгляд меня парализует…Если бы на месте Мишки был кто угодно другой, я бы отшила его в мгновенье ока…Разрубила бы этот узел без сомнений и раздумий. Какая издевка судьбы…подсунуть мне человека, о котором в душе остались только теплые воспоминания…красивого, сильного духом и телом…идеального мужчину…Но не для меня.
- Нет, - тихо, но четко произносит он после минутной паузы, и мое сердце почти останавливается…дышать становится тяжело и хочется кричать от бессилия…Я не знаю, зачем задала этот вопрос…Пока между нами оставалась хоть какая-то недосказанность, было гораздо легче…А теперь я не знаю, как разговаривать, сидеть с ним рядом…работать в одном помещении…видеть ежедневно эти бездонные глаза и понимать, что значит каждый мой приход на работу для мужчины в белой расстегнутой рубашке…я не знаю ничего…И ощущение глобальной катастрофы просто затапливает своей неотвратимостью…
Мы молчим, и в салоне становится тихо. За окном мелькают огни проезжающих автомобилей, и, кажется, начинается дождь…мелкие капли барабанят по крыше, стеклам…я приоткрываю окно и несколько из них моментально оказываются внутри…падают на мои колени, окрашивая серую пиджачную ткань в цвет мокрого асфальта…
- Закрой окно, - хрипло говорит Мезенцев, поворачивает ключ в замке зажигания и продолжает, глядя на дорогу перед собой: - ничего не изменилось, Ась, по крайней мере для тебя…
- Ты же понимаешь, что я не смогу ответить тебе, - мне так больно внутри, что сжимаются легкие, и дыхание становится тяжелым и поверхностным, словно я нахожусь в коконе из ваты, и прежде чем добраться до легких, каждая порция кислорода должна преодолеть белоснежное ватное облако…
- И когда ты…- я хочу спросить, как долго продолжается это безумие, но не могу сформулировать даже начало фразы…Хотя это и не нужно, мы всегда понимали друг друга с полуслова. И ничего не изменилось спустя несколько лет…