Скажем, получить нужную вам информацию от своего ребенка или от своего подчиненного можно двумя способами. Можно говорить на равных. А можно использовать метод «кнута и пряника», то есть – обман и угрозы.
Не скажу, что этот, второй метод совсем уж неэффективен. Но у него есть один побочный эффект. Если вы используете его постоянно, то отдаляете от себя ребенка или подчиненного. Вы как бы поднимаете себя на постамент, а собеседника, извините за выражение, – опускаете.
Любой разговор сверху вниз – это не общение.
Значит, не будет контакта. Значит, вы не откроете для себя человека. Значит, человек закроется.
Что делает человек, когда на него нападают? Закрывается. Неважно при этом, нападают ли на него с кулаками или с гнусными речами, – он закрывается все равно.
Большинство телеинтервью сегодня строится по законам допроса: интервьюер любит задавать вопросы неприятные. Интеллигентно они еще называются острыми. Иногда, глядя, как кто-то из моих коллег допрашивает очередную звезду, я думаю: задай журналист подобный вопрос не перед телекамерой, а, скажем, за столом, непременно возник бы скандал, а то и драка. А тут – пожалуйста – приглашенная звезда закрывается, но отвечает. Делать нечего! Таковы правила игры.
А вот некоторые ваши коллеги считают, что человека надо загнать в тупик и он раскроется, – они, по-вашему, не правы?
За коллег не отвечаю, а на вопрос отвечу.
Как-то на очередном эфире «Ночного полета» я спросил очень мною любимого актера Олега Валерьяновича Басилашвили, как ему удается, практически не пользуясь гримом, играть, скажем, очень несчастного человека в «Осеннем марафоне», редких сволочей в «Служебном романе» и «О бедном гусаре замолвите слово» и потрясающего, благородного героя в «Вокзале на двоих». И проживать жизни всех этих людей, повторюсь, с одним и тем же лицом?
Басилашвили улыбнулся:
– Значит, во мне, как и в каждом человеке, понамешано всякого.
Это вы к чему?
Это я на вопрос отвечаю.
Если человека прижать, да еще публично, из него может всякая дурь полезть. Это да. Но если вы хотите получить от человека информацию и тем более узнать его, – тут провокация годится только в том случае, если нормальная беседа ну никак не выстраивается.
Это как?
Так. Попозже – пониже – об этом поговорим.
Опять ждать? Хорошо. Авот еще такой вопрос. Вы говорите, что начальник с подчиненным должен вести разговор на равных. Понятно и даже в чем-то благородно. А как же говорить свободно подчиненному с начальником? Вы тут утверждали, что интервью, мол, – это разговор независимых людей, а подчиненный от начальника – зависит, как, впрочем, и ребенок от родителей. Как же быть?
Хороший вопрос. Если вы хотите получить от начальника задание – можете вести себя как угодно. Если вы хотите получить от него информацию, скажем, о том, повысят ли вам зарплату, – вам придется говорить с ним на равных. Вежливо, без хамства, спокойно, но на равных. В противном случае, вы получите не информацию, а задание. Это в лучшем случае. В худшем – получите нагоняй.
В этой книге, естественно, мы будем подробно говорить о вопросах, которые надо (и не надо) задавать во время интервью. Пока же заметим, что информацию можно получить, только задавая те вопросы, которые ведут к получению информации. Не те, которые понравятся собеседнику, а те, которые вы считаете нужным задать. А это, согласитесь, позиция свободного человека.
Кстати, для меня лично один из, скажем так, философских подтекстов интервью состоит в том, что такая беседа уравнивает людей. Сам факт передачи информации от одного человека к другому делает людей равными, как минимум, на момент беседы.
Из своего собственного опыта каждый человек знает, что беседа уравнивает людей. Лекция, нотация, «вызов на ковер» – людей разделяют. Беседа объединяет и уравнивает.
Поэтому еще раз повторим: интервью – это разговор людей свободных и равных.
С этим вроде разобрались, осталось одно неясное слово – «информация».
Почему же неясное? Очень даже понятное слово.
Если вы уверены в этом, то можете пятую главу не читать.
Но все-таки советую на следующие страницы заглянуть – вдруг узнаете что-то новое про это, казалось бы, абсолютно понятное слово.
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой автор рассказывает про то, что новость бывает полезной и не очень
Итак, что же означает это такое знакомое и ясное слово «информация»?
Информация – это новость.
Понятно?
Вроде да. Несложно.
То есть вопросов не возникает?
Что вы имеете в виду?
Имею в виду спросить: а что такое новость? И кто, собственно, определяет: некое известие или там сообщение является новостью или нет?