Он резким движением перехватил мою руку. Я сжал зубы. Иногда с ним лучше не начинать разговаривать.
— Нет. Конечно, нет. Мне многое в тебе нравится, — он ослабил хватку, но руку мою так и не отпустил. — Единственное, что мне не нравится, что ты позволяешь этим ублюдкам издеваться над тобой.
— Они мои родители, — категорично заявил он.
— И что? Значит, им можно тебя бить?
— Они… воспитывают.
Я замолчал, не зная, что сказать.
— Посмотри, каким я стал, — вдруг сказал он, прервав мучительную тишину. — У меня есть все. Что бы я ни делал, это определенно приносит успех. За что бы я ни брался, мне всегда сопутствует удача.
— И ты всего этого добился сам! — резко перебил его я. — Твоих родителей не было на последней презентации. Их не было, когда ты днями и ночами напролет составлял концепции для рекламы, выбивался из сил и мог не спать неделями, только чтобы добиться успеха. Это все сделал ты!
— Выдержка, — спокойно сказал он. — Не будь ее у меня, я бы плюнул на все.
— Ты бы не плюнул…
— Ты не можешь этого знать, — теперь он перебил меня, устраиваясь на кровати поудобнее и наконец отпуская мою руку из своей хватки. — Моя сестра фригидная сука, у нее трое детей, никакой личной жизни и бесплатные купоны на питание. У нее ничего нет. И хочешь интересный факт? — он дождался моего кивка, а потом продолжил: — Они ее так не воспитывали.
Он это несерьезно. Не может быть, чтобы он так серьезно относился к словам своего отца.
Я уже хотел встать и пойти в душ, как он снова остановил меня за руку и тихо прошептал:
— Ты больше не будешь меня трахать. Я тебе не девка.
Временами он забывал про родителей. Он открыл свое агентство, набирал клиентов, пользовался популярностью, и ему даже предложили переехать в Нью-Йорк. Я расценил это предложение как подарок судьбы. Но Брайан отказался.
Я хотел даже бросить свою работу, но Брайан попросил задержаться.
— Мне нужны свои люди в полиции, — только и сказал тогда он, на этом тему мы закрыли.
Он не менялся и не изменял самому себе.
Иногда меня выводило из себя его поведение.
Он был слишком правильным.
Любое дело он старался доводить до конца.
Если ему что-то не нравилось, он начинал психовать, но никогда не останавливался на достигнутом.
Я бы мог сказать, что он был просто идеальным, если бы не одно но: ему частенько сносило крышу.
— Я не пойду больше в «Вавилон», — как-то вечером заявил он, зайдя домой и бросая на пол ключи от машины.
Через секунду он их поднял и аккуратно положил на столик.
Я усмехнулся, зная, как он ненавидит беспорядок, особенно, если сам его устроил.
— Почему не пойдешь? — в моем голосе теплилась надежда, что он решил бросить трахать все, что движется, но тут, оказывается, другое…
— Представляешь, этот придурок захотел меня трахнуть. Он не первый раз мне предлагает. Ты бы его видел. Он полное уебище.
Та-ак, Брайан начинает материться. Если он матерится, то дело совсем плохо.
Брайан как-то рассказывал, что Джек за такое бил его по губам и даже однажды выбил зуб. Теперь вставной у него слегка кривоватый, но почти не отличишь от настоящих. Зато это навсегда отбило у него желание материться.
И еще из-за Джека он не пьет. Вообще. Потому что боится, что станет таким же, как его отец.
Но я никогда не думал, что он сможет стать кем-то, похожим на Джека. Только не он.
— И что ты сделал? — с интересом спросил я. Вообще я люблю слушать, как он отшивает парней. Мне нравится видеть их лица, если это происходит при мне, и знать, что мне Брайан такого никогда не скажет.
Он не считает меня уебищем. Я верю в то, что он любит меня. Пусть и слова любви он не говорил никогда в жизни.
Хотя нет. Было один раз. И то, это был вопрос.
— Папочка, почему ты не любишь меня?
Не понимаю, почему Брайан рассказал мне об этом, но слова избитого семилетнего мальчика, который не понимает, почему его обижают собственные родители, надолго засели в моем сердце.
— Я послал его. И я ушел оттуда, — почти капризно заявил он, а потом внимательно оглядел меня с ног до головы. Его губы тронула легкая ухмылка: — Почему ты еще одет?
Я не ревновал Брайана. Точнее, я ревновал его настолько, насколько он позволял мне ревновать.
Но его психотерапевт меня конкретно бесил.
Я знал, что он его трахает.
Мать его молодец, конечно. Отправить сына лечиться от гомосексуальности к сексуальному педику.
Ну, это Брайан считал его сексуальным. Я так не думал никогда.
— Зачем ты вообще к нему ходишь? — спросил я, проводя мылом по его груди, смывая с него чужой запах.
Брайан отвернулся и ничего не сказал.
— Ты трахаешь его, — утвердительно сказал я, откладывая мыло и сам окунаясь под струи душа.
— Не смей закатывать мне сцены ревности, — осторожно сказал он, встречая мой взгляд. — Мы не бабы, чтобы ссориться из-за мужиков.
— Я не закатываю ничего, — примирительно произнес я, поднимая вверх обе руки. — Просто зачем ты к нему ходишь? Чтобы была счастлива мама?
— Я учусь, — спокойно ответил он. — Он умный, Бен. Мне есть, чему поучиться.
— Трахаться ты там учишься или как? — не выдержал я.
Брайан просверлил меня взглядом, но ничего не сказал. Просто вышел из душа, мягко прикрыв за собой дверь. Больше к этой теме мы не возвращались.
Но потом я понял, что мне нужно вмешаться. Джек сильно разозлился, увидев его рекламу на одном из стендов. Она была в гомосексуальном вызывающем стиле.
Я не видел Брайана тогда неделю. А потом целый месяц выхаживал его, помогая справиться с тем, что сделал его отец.
— Я убью его. Клянусь, я его убью! — отчаянно шептал я, покрывая поцелуями его тело.
— Только попробуй, — угрожающе прошипел Брайан.
Я не послушал его.
Я подстроил автомобильную катастрофу. Точнее, их машина просто взорвалась посреди дороги.
Я был счастлив. Я думал, что помогаю ему. Мне казалось, что сейчас наконец-то все будет хорошо!
То, что я ошибся, я понял в ту же секунду, когда пришел домой и натолкнулся на ненавидящий взгляд.
Он все понял. Понял, что это сделал я.
И он был в бешенстве.
Он разнес к чертям всю квартиру и ушел.
Он не сказал ни единого слова. Не брал трубку и вообще пропал с горизонта.
Я не видел его целый месяц. Я медленно сходил с ума.
Брайан забросил свой бизнес. Алекс тоже его не видел и ничего про него не слышал.
А потом он вернулся.
Он изменился, стал более спокойным, но это спокойствие было слишком обманчиво.
Наше общение было на грани. И эту грань всегда устанавливал он.
Он не ходил больше на работу. Сменил фамилию и вообще перестал куда-то ходить.
Я просил прощения. Я изо всех сил хотел, чтобы он меня простил.
Но он стал холодным. Отстраненным. Как чертова снежная королева.
И он больше не обнимал меня.
Секс стал намного грубее. Поцелуи превратились в укусы, нежные прикосновения — в ожесточенную борьбу.
Мне казалось, что он наказывает меня. И я молчал.
А Брайан словно проверял границы дозволенного. Хотел понять, как далеко он может зайти.
***
Когда он впервые трахает при мне парня, закалывая его ножом до смерти, мне становится страшно.
Я стою на пороге и от шока не знаю, что мне делать.
Я даже не останавливаю его. Знаю, что бесполезно.
Но вот парень мертв, а Брайан медленно подходит ко мне.
Он полностью обнажен, но его тело в каплях крови, и на руках тоже кровь, и на ноже…
Его взгляд пустой. Внутри нет ничего.
Я борюсь с желанием отступить назад. Но он подходит еще ближе.
— Тебе не нравится? — негромко спрашивает он, указывая на окровавленного парня. — Представляешь, я кончил в него примерно с последним ударом его сердца.
Он легко прикусывает мизинец, наблюдая за моей реакцией.
Теперь на его губе тоже кровь.
— Зачем ты это сделал? Ты же его убил…
Он медленно проводит ножом по моей груди, останавливается возле ширинки и презрительно произносит: