Порой кажется, что мне все это приснилось, и что не было никакого неуловимого убийцы.
Но иллюзия быстро рассеивается, как только я выхожу на работу.
Меня встречают там, как героя. Каждый стремится пожать руку, расспросить, что произошло, и как же я смог выбраться из убийственных лап.
Но хвастаться особо нечем. Хвастаться нечем вообще.
Смотрю на их взбудораженные лица и представляю, какой у них будет шок, если я скажу, что кончал вместе с этим убийцей, а потом еще и трахал его. И, блядь, мне это нравилось.
Единственное, что мне не нравилось — что это происходит со мной.
— Нужно поймать его, пока он не залег на дно, — делится соображениями какой-то новенький сотрудник, листая журнал.
Зачем тогда его ловить, если он не будет больше никого убивать?
Блин, хреновая мысль. Откуда она вообще в моей голове?
Ничего не отвечаю, сидим с Майклом, спокойно пьем кофе, когда нас прерывают новой информацией.
— Отрывайте свои задницы от стульев, — грубо бросает Хорват, заходя в наш кабинет. — Не ты, Тейлор. Тебя это не касается.
Удивленно приподнимаю бровь и молчу, глядя, как Майкл выходит с ним за дверь.
Ждать приходится примерно полчаса.
Когда он возвращается, я уже схожу с ума от нетерпения.
— Ну что там?
Он присаживается напротив меня и принимается листать какие-то бумаги, отвечая на автомате:
— Там женщина пришла, бьется в истерике, у нее сын пропал.
— Что?
Майкл удивленно на меня смотрит и повторяет дословно.
— Ты думаешь, что это Кинни? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Вряд ли… Он не похищал детей. Правда, это не совсем ребенок, ему шестнадцать лет.
— Но он мог?
— Тебе виднее, что он мог, а что нет. Мне-то откуда знать?
Мне становится дурно. Не-ет. Это же ребенок. Он ведь не станет?
Сразу вспоминаю, с каким хладнокровием он избивал меня.
Блядь, я лично его прибью, если он посмеет тронуть ребенка.
— И какие планы?
— Проверим всех друзей и знакомых, все места, какие он посещал…
— Если это работа Кинни, то это все бесполезно, — устало перебиваю его.
— И что предлагаешь, Джастин? Забить?
— Я этого не говорил. Просто… проверять нужно не этого ребенка. А Кинни или же Кэмпбелла. Где-то же он его держит. Он не может просто снять номер в отеле и начать убивать его прямо там.
— Слушай, ну раз ты такой спец по Кинни, то вперед! Иди и проверяй. Но я сейчас делаю то, что мне сказал Хорват, — раздраженно отвечает Майкл.
Минуту стоит полная тишина.
— Я не понимаю причину твоей агрессии, — спокойно произношу я.
Что, блядь, на него нашло?
— Да ты даже говоришь уже, как он, — резко бросает Майкл и направляется к выходу.
Я ближе к двери. Поэтому быстро поднимаюсь и преграждаю ему путь.
— Ты мне объяснишь, что случилось?
Он скрещивает руки на груди и отворачивается.
— Ну? — трогаю его за плечо.
— Тебя просто как подменили. Ты все сводишь к этому Кинни и говоришь только про него. А еще мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь. А ты всегда со мной всем делился. А сейчас я тебя не узнаю.
Я качаю головой, отхожу от двери и иду к своему креслу. Майкл стоит на месте, не зная уже, уходить или нет, после того, как он выговорился.
Я понижаю голос и, не глядя на него, произношу:
— Он насиловал меня и избивал. Я провел с ним наедине больше времени за неделю, чем с тобой за десять лет. Он напугал меня, взволновал и шокировал. И по-прежнему продолжает это делать. И после всего этого я не должен говорить о нем? — еще тише заканчиваю я.
Майкл какое-то мгновение ничего не отвечает, а потом вроде как расслабляется и взъерошивает себе волосы.
— Ладно, прости. Не знаю, что на меня нашло. Меня он тоже пугает, — признается он. — И я хочу верить, что ты на нашей стороне.
Резко замираю на месте и, кажется, даже перестаю дышать.
Он что…
— Прости, что ты сейчас сказал? — очень серьезно спрашиваю я, хмуря брови.
— Ну, ты сам говоришь, что провел с ним много времени… И что это началось еще в тюрьме…
— Думаешь, его выпустил я? — стараюсь дышать спокойно. Не получается.
— Я так не думаю. То есть… черт, ладно, забудь, Джастин! Все хорошо, главное, ты жив, все остальное ерунда.
Мне кажется, что на моих глазах прямо сейчас рушится картина мира.
Очень медленно я подхожу к нему, останавливаюсь в метре и холодно спрашиваю:
— Ты в чем-то хочешь меня обвинить, Майкл?
Он ничего не отвечает.
— Ну давай, скажи. Мне нужно понять, что ты обо мне думаешь, прежде чем мы снова начнем работать бок о бок.
На этот раз он высоко поднимает голову, смело смотрит мне в глаза и говорит:
— Я думаю, что ты влюбился. И найти его хочешь для своих целей.
Крепко вцепляюсь рукой в спинку ближайшего стула. Не то, что я ожидал услышать от него. Вообще не то.
— Влюбился? — очень тихо переспрашиваю я. — Для своих целей? Какие у меня могут быть цели, чтобы найти его? Что, блядь, ты говоришь?
— Ты просил сказать, что я думаю. Извини, Джастин, какими бы мы ни были друзьями, но это наша работа. Я вижу, что ты чего-то недоговариваешь, я слишком хорошо тебя знаю. Мне нужно убедиться, что…
— Ты слышишь себя вообще? — ошеломленно перебиваю его. — Какими бы мы ни были друзьями? — глубоко вздыхаю, пытаясь осознать и переварить услышанное. — А как же доверие? Или оно резко закончилось? Всё и сразу?
Майкл снова молчит. А я понимаю, что до моей внутренней паники ровно две секунды. Именно в такие моменты я начинаю думать. И, кажется, понимаю, в чем дело.
— Влюбился… — тихо повторяю я, пристально вглядываясь в его лицо. Вот оно. — Ты влюбился, верно? Но только не в Кинни, — тут же добавляю, когда он возмущенно открывает рот. — А в этого Бена? Точно. И ты совершенно не знаешь, что с этим делать. Поэтому надеешься, что влюблен я, и мы вроде как вместе это решим?
— Да ты бредишь, — как-то обессиленно говорит он, но меня уже не остановить.
— А ты знаешь, что этот Бен — маньяк похуже Кинни? Кинни хотя бы признает, что его крыша съехала. Бен же совершенно уверен, что ничего страшного не происходит. Что его голова на месте, — членораздельно произношу я. — И ты вообще в курсе, что это он тебя отравил? Ты знаешь, что твой Бен трахался с тобой только для того, чтобы быть поближе ко мне?
— А нахрена ему быть поближе к тебе? — выходит из себя.
— Потому что я имел доступ к Кинни.
— И с хуя ли ты такой привилегированный?
В бешенстве смотрю на него и оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что дверь закрыта, и под окнами кабинета никто не стоит.
— Ты реально не понимаешь?
— Я понимаю достаточно, чтобы сопоставить некоторые факты, — все еще раздраженно говорит он.
— Ну так просвети меня об этих фактах, — милостиво прошу я. — Только о фактах, а не о своих предположениях.
Он закусывает губу, яростно глядя на меня, а потом принимается ходить из стороны в сторону, начиная говорить и поочередно загибать пальцы.
— Кинни попадает к тебе в отдел.
Закатываю глаза, но он предупреждающе смотрит, чтобы я не перебивал.
— Он попадает именно к тебе, отказывается от адвоката и потом хочет говорить только с тобой.
— Полная херня. Я к этому не имею никакого отношения.
— Ты можешь не перебивать?
Поднимаю вверх обе руки, мол — вещай дальше.
— Ты весь трясешься и с энтузиазмом бегаешь к нему в камеру, будто там прячется твоя вторая жизнь.
— Это моя работа…
— Ты сосешься с ним прямо в камере, — резко ставит точку.
Допустим, на это нечего сказать. Майкл удовлетворенно улыбается.
— Следом за этим ты прибегаешь ко мне домой и принимаешься оправдывать его, говоришь, что он невиновен, ищешь десятки, а то и сотни причин, по каким он не может быть тем самым, рвешься на операцию в эту же секунду, потому что уже завтра суд, и в итоге оказываешься полностью не прав. Стюарт и Стив умирают, но кому какое дело, когда жив остается Джастин Тейлор? Да и почему он, кстати, жив? Почему Кинни спокойно убивает всех парней, не задерживая их у себя больше, чем на день или два, а ты провел там больше недели, и из повреждений у тебя всего лишь сломаны пальчик и пара ребер, даже ни одной царапины на лице.