Обхватываю себя двумя руками, чувствуя дрожь во всем теле от холода. Моя одежда давно промокла, и скорее всего, завтра, если я доживу до завтра, у меня будет температура.
Брайан оценивает мой внешний вид, а потом поворачивается ко мне спиной и произносит:
— Пошли.
Он делает пару шагов, а я так и стою на месте. Пошли? Просто пошли?
— Ты думаешь, что я пойду с тобой? — вырывается у меня помимо воли, хотя этот вопрос вовсе не к нему. Я спрашиваю у себя, решая, что деваться-то мне некуда. Связь тут не ловит, а идти пешком несколько часов до города я сейчас не в состоянии.
Он оборачивается и окидывает взглядом кладбище.
— Это моя жизнь, Джастин. Так что не думаю, что ты захочешь здесь поселиться. Поэтому пошли, я знаю дорогу ближе.
Неуверенно шагаю следом за ним.
Я соблюдаю дистанцию и иду на расстоянии десяти метров.
Разговаривать сейчас нет никакого желания, да и силы уже на исходе.
Я хочу сходить в душ и, наконец, принять горизонтальное положение.
Мы доходим до дома за несколько минут, или мне так кажется, потому что мы слишком быстро идем.
Он не открывает передо мной дверь, а я этого и не жду.
Прохожу на второй этаж и в свою, как я предполагаю, временную комнату, и тут же скидываю с себя одежду, чтобы пойти в душ.
Плевать мне, что он подумает. Если захочет прийти ко мне, то одеяло, в которое я укутаюсь с ног до головы, вряд ли его остановит.
Голова раскалывается и слегка щиплет рану, когда я пытаюсь смыть кровь с волос.
Раздумываю над тем, что мне рассказал Брайан. Странно, что я снова называю его по имени в своих мыслях. Что-то изменилось после того, как он поведал мне свою историю.
Не могу представить себя на его месте. Мысль о том, что со мной бы такое вытворял мой отец, буквально душит изнутри.
Я слишком хорошо отношусь к своему отцу. Говорить, что я гей — никогда не было смысла.
Он не спрашивал, а у меня не было такого парня, как Брайан. Еще в молодости моими парнями были мои одноклассники, которые тоже скрывались всю жизнь и боялись, что их рассекретят.
Мне кажется, если бы я встречался с Брайаном, отец обязательно бы об этом узнал. Потому что Брайан не стал бы скрываться, хотя… Если посмотреть, сколько лет он хранил в себе тайну, начиная с юношеского возраста, то это очень спорный вопрос.
Включаю горячую воду и пытаюсь согреться.
Почему-то мне казалось, что он придет ко мне.
Я стою в душе уже минут двадцать, а он так и не зашел.
Не знаю, радует ли меня такое положение вещей или же волнует, но в любом случае я не могу оставаться равнодушным.
Интересно, что он сейчас делает? Уже лег спать или вновь пошел на кладбище? Гаса, как я понял, здесь уже нет. Возможно, он даже уехал на моей машине, что, конечно, нисколько меня не радует.
Лучше бы он был здесь.
Я не хочу оставаться с ним наедине, пусть он и сказал, что в его планы больше не входят убийства людей.
Выхожу из душа, накидывая на себя полотенце. Понимаю, что спать не хочу, да и вряд ли сейчас вообще усну.
В комнате выключен свет, хотя я вроде включал его, когда заходил в душ.
Медленно подхожу к кровати, всматриваясь в темноту.
Здесь никого нет, и я один.
И меня это вроде как радует.
Не вижу смысла надевать мокрую одежду, поэтому просто скидываю полотенце и укладываюсь в кровать, укрываясь теплым и мягким одеялом.
Сна ни в одном глазу, однако когда я опускаю веки, стараяюсь не думать о событиях сегодняшнего дня, хотя меня больше всего волнует то, что будет завтра.
Он ведь протрезвеет. А я слишком много знаю.
Поднимаюсь с постели и достаю пистолет, кладу его под кровать на всякий случай. Так намного спокойнее.
А спустя примерно полчаса слышу легкие шаги и скрип двери, ведущей в мою комнату.
Так и не открываю глаз, чтобы не видеть его.
Чувствую, что он подходит ближе.
Я не двигаюсь и притворяюсь спящим в надежде, что он сейчас уйдет.
Но нет.
Он присаживается рядом со мной, и я словно ощущаю пронзительный взгляд на своем лице.
И я глупец, если думаю, что у меня есть от него защита после нашего разговора. Потому что он-то меня не боится. Зато я уверен, что он сейчас знает, как сильно я боюсь открыть глаза.
Его пальцы дотрагиваются до моих губ.
Почти вздрагиваю, но не подаю вида.
Он гладит их, затем очерчивает линию подбородка, спускается к ключице.
Если он дотронется до груди, то, наверное, охренеет от того, как стучит мое сердце.
Он останавливается на какой-то миг, и мне хочется узнать, что он делает, а потом мне внезапно становится холодно, потому что он скидывает с меня одеяло и бросает его на пол.
Если бы в комнате не было темно, то скорее всего, я бы уже мечтал прикрыться, потому что знаю, что он сейчас рассматривает меня, а я полностью обнажен и будто под прицелом, но глупо спать в полотенце.
Его рука все-таки ложится на мою грудь. Медленно двигается вниз и останавливается на животе, не спускаясь ниже.
Знаю, что если открою глаза, то дам ему разрешение. Но сколько можно притворяться?
И вот он легонько касается моего члена, и я понимаю, что сейчас он начнет предательски твердеть, поэтому все-таки открываю глаза, перехватывая его руку.
Сразу же встречаюсь с ним взглядом.
Он все это время смотрел на мое лицо и, очевидно, ждал, когда я проснусь, либо знал, что я не сплю.
Мне не вовремя вспоминается, как несколько недель назад, когда я впервые проснулся в поместье Бена, пристегнутым к кровати, Брайан точно так же сидел возле меня. Тогда он пообещал, что разорвет меня на части, но так и не выполнил своего обещания. Скорее всего, просто не успел, либо заменил меня на того блондина, который теперь мертв.
Тогда мне было страшно оттого, что я не знал, что мне предстоит. Сейчас я знаю, что будет, но страха перед ним нет.
Он тут же скрещивает наши пальцы вместе и, несмотря на мой протест, садится еще ближе.
Не двигаюсь, когда его губы ласкают мою грудь.
Молчу, когда он спускается поцелуями ниже, вылизывая пупок и не отводя от меня глаз.
И все-таки зарываюсь в его волосы свободной рукой, когда он берет в рот практически сразу на всю длину.
Я так резко вдыхаю от накативших ощущений, что чуть не давлюсь воздухом. Чего не скажешь о Брайане: он совсем не давится, когда я толкаюсь вперед, утыкаясь членом прямо ему в гланды.
Он на мгновение выпускает его изо рта, проводит языком по головке, а потом снова смотрит мне в глаза.
Блядь.
Я устал размышлять во время секса о правильности и неправильности своих поступков, и мне не нравится, что я испытываю столько противоречивых эмоций.
Легонько направляю его обратно к члену. Он снова глубоко заглатывает, втянув щеки, и по-прежнему не отрывается от моего лица, когда его губы практически касаются моего лобка.
Если он не прекратит так смотреть, то я кончу ровно через пятнадцать секунд.
Интересно, что вообще у него на уме? Интересует ли его только секс или…
В любом случае, не я один должен испытывать противоречивые эмоции.
Наши пальцы до сих пор сцеплены, и я резко хватаю его за руку и подтягиваю на себя.
Он укладывается сверху, тут же впиваясь в мои губы, и я отвечаю ему, прижимая к себе, только сейчас осознавая, что он все еще в одежде.
«Прямо как в первый раз», — мелькает у меня в голове.
Он целует меня мягко. С языком. Без всяких зубов. Не стараясь причинить боли.
И меня это раздражает. Потому что я знаю, что целуется он не со мной.
Сквозь ткань чувствую его стояк. Уже сам не в силах терпеть, поэтому закидываю одну ногу на его бедро, чтобы притянуть к себе еще ближе.
И вот он отрывается от моих губ, по-прежнему не открывая глаз, и принимается целовать мои скулы, спускаясь ниже к шее.
Он целует мочку моего уха и что-то бессвязно шепчет.
И я злюсь, когда все-таки слышу это слово. Еле слышное и в самое ухо: