— Очень логично, товарищ Сталин! Мне, вообще, нравится этот молодой человек. В том числе: глубиной анализа, своими знаниями, умением организовать свое дело и своим кругозором.
Сталин встал.
— Не буду вас больше задерживать, товарищи! Уделите основное внимание модернизации И-16! Об остальном поговорим с вами чуточку позже, Николай Николаевич! Провожать меня не надо!
Когда Сталин и сопровождающие его лица вышли, Поликарпов устало сел.
— Готовьте И-16 к установке М-62ФН. Приступайте. Андрей Дмитриевич, зайдите ко мне!
По дороге в кабинет главного, успел перекинуться несколькими мыслями с Сергеем: "Кажется, мы влипли!" "С чего ты взял? Всё нормально, я видел всё и контролировал ситуацию!" "Но Поликарпов не в себе!" "Тебе это только кажется!"
Николай Николаевич, зайдя в кабинет, нажал на какую-то кнопку и вытащил из открывшегося шкафчика две рюмки и бутылку армянского коньяка. Не говоря ни слова, налил обе до краёв и пододвинул одну ко мне.
— Ты понимаешь, сколько врагов мы сегодня нажили, Андрюша?
— Точно сказать не могу, Николай Николаевич, но мне кажется, что много. И вы этого хотели!
— Да: "король бипланов" отказывается от бипланов!
— Я что-то не то сказал?
— Нет. На удивление всё сказано точно и просто! Как будто бы повторил мои мысли. Я, вообще, удивляюсь тебе! Тебе сколько? Восемнадцать? Двадцать?
— Через два дня – двадцать два!
— Молодо выглядишь! У тебя мысли и слова, как у человека, который прожил много больше! Спасибо за поддержку! С богом! Давай! — он опрокинул рюмку. Я сделал глоток. — Каганович и Яковлев нас попытаются сожрать! Тебя – в первую очередь! Надо срочно вызывать Валерия!
— Они были в зале?
— Конечно! Ты что, их не видел? Ах, ну да! Ты же их не знаешь! У меня огромная просьба! Будь осторожен эти дни, пока не приедет Валерий!
— Что значит: осторожен?
— Даже, если с тобой что-нибудь произойдёт, говори, что ты ничего такого не говорил. Что только сказал то, что хотел услышать Сталин! Правду! Договорились?
— Не совсем понял, о чём вы, Николай Николаевич, но договорились!
В дверь кабинета постучали. НН убрал рюмки и бутылку и сказал: "Войдите!" Вошёл Аркадий Дмитриевич.
— Я только что от Сталина!
— Андрей! Выйди!
— Пусть сидит, его это тоже касается!
— Вот как?
— Иосиф Виссарионович подписал ходатайство о Сталинской премии за ФН! Сказал, что будет ходатайствовать о "высоких правительственных наградах для всех участников создания двигателей", включая тебя, Андрей! На ближайшем ЦК рассмотрят. Но Яковлев и Каганович что-то замышляют! Оба пытались позвонить Самому, но он не брал трубку. Ты же знаешь, что у Него очень громкие телефоны! Настроение у Самого – очень решительное! Несколько раз спрашивал у меня про тебя, Андрей. Похоже, что ты его сильно заинтересовал. Отдай мне его, Коля. Он у меня целее будет! Верну, когда всё успокоится! Я нового наркома НКВД не знаю, только бы не ещё один Ежов.
Помолчав немного, Николай Николаевич достал из стола всё, что спрятал, подошёл в стене и достал ещё одну рюмку.
— Забирай! Спасибо, что понимаешь и поддерживаешь, Аркадий! Но он мне нужен! Насовсем – не отдам! С богом! Бум здравенькими! — выпили на посошок, сели в громадный "паккард" и через пять минут пересели в DC-3. Взревели моторы и мы взлетели курсом на Пермь, Николай Николаевич помахал нам в след. "Что скажешь, Сергей?" "Эти двое – за нас! И на нашей стороне Сталин! Теперь повоюем!" Мне даже показалось, что я слышу, как Сергей довольно потирает руки!
Летели долго, с двумя посадками, приземлились в Бахаревке, на военном аэродроме, оттуда минут пятнадцать-двадцать ехали до завода. Завод огромный! Целый город! Меня поселили в гостевом домике внутри завода. "Так спокойнее": – сказал Аркадий Дмитриевич. На следующий день после прилёта состоялся митинг, на котором я выступил от имени авиаторов. Что говорил – не помню, просто радовался вместе со всеми, что новые двигатели появились. Побывал на испытательном стенде, пощупал всё своими руками. Послушал новые двигатели, посмотрел диаграммы, задавал и отвечал на кучу вопросов. Был немного не в своей тарелке, не привык к такому количеству внимания. А вот когда собралось конструкторское бюро, разговор пошёл серьёзный. Говорили о том, что поршневые двигатели подходят к своей вершине, что дальнейшее наращивание мощности мало чего даст. На вопрос, какой путь развития авиации я вижу, мой ответ был: "Реактивный." Мне даже зааплодировали. Когда пошли уточняющие вопросы, я сказал, что нет, не ракетный, а воздушно-реактивный двигатель уже совсем скоро станет главным в авиации.
— А есть какие-нибудь наработки? — прозвучал вопрос.
— Пока нет! Только общий принцип: "Компрессорная часть турбины сжимает воздух, поступающий через воздухозаборник, затем в горячий воздух подаётся распылённое топливо и происходит возгорание, а расширяясь, газы приводят в действие газовую турбину, которая передаёт вращение компрессорной турбине первого контура. Можно вместо турбины компрессора использовать вентилятор.
— Считали?
— Нет ещё. Хочу поступить в академию Жуковского, и это будет мой дипломный проект.
— Мы быстрее подсчитаем! — раздалось из зала! Дружный хохот перекрыл все шумы завода! "Семена упали на благодатную почву!" – послышался голос Сергея.
— К сожалению, Андрей Дмитриевич, температура камеры сгорания слишком велика: около 1000 градусов и она очень быстро прогорит! — послышался голос Аркадия Дмитриевича.
— Извините, я не нарисовал одну "маленькую деталь", Аркадий Дмитриевич. Камера сгорания будет охлаждаться, как воздухом из компрессора, идущего вдоль внешней стенки камеры сгорания, так и топливом, которое за счёт этого нагреется и будет лучше распыляться. — и я нарисовал поверх общей схемы второй контур, — А температура стенок в этом случае будет около 600–700 градусов, а это – рабочие температуры для жаропрочных сталей!
АД встал и подошёл к доске: "Так! И холодный воздух будет отжимать факел от стенок сопла… А это – мысль!!!"
— Да, Аркадий Дмитриевич. Там же, уже в сопле, можно поставить дополнительные кольцевые форсунки для кратковременного форсажа, например: на взлёте или при выполнении фигур. Воздух для сгорания есть, а факел подожжет любое топливо.
— Вы напрасно гробите свой талант, молодой человек! ваше дело не летать, а строить двигатели!
Я покраснел, т. к. понимал, что я это не сам придумал, а только своими словами пересказал то, что говорил и объяснял мне Сергей. "Не красней, как ясна девица" – послышался голос Сергея. — "Через два года Архип Люлька запатентовал бы данную схему в Ленинграде, но создать двигатель до войны он так и не успел. Теперь успеет Швецов! "Всё для фронта, всё для Победы!""
— Так! Начальник Патентного отдела! Оформляйте заявку на двухконтурный ТРД на Андрея Дмитриевича! Кто у нас свободен из термодинамиков? Лапинский, Скворцов, займитесь расчётами, а ты, Шестаков, начни подбор материалов. Так, прочнисты… Кириллов, не забудь учесть гироскопические моменты! И в темпе, в темпе, ребята! На сегодня все! А вас, Андрей Дмитриевич, я бы попросил продумать вариант, как нам повысить высотность "эМок".
— Хорошо, Аркадий Дмитриевич.
Но заняться "эМками" не пришлось, через час зазвонил телефон и АД сказал: "Одевайся, вылетаем через час, тебя Сам зовёт!"
Глава 5
Ночью прилетели в Москву на Центральный. Меня облапил Валерий Павлович: "Ну что, сынок! Заварил ты кашу! Но ничего! Я успел с Иосифом Виссарионовичем поговорить!" У Боровицких ворот остановились, у нас проверили документы. Потом все сдали оружие, которого у меня не было, меня даже обыскали. Вошли в приёмную, сели. Ждём и молчим. Из кабинета вышли двое, вытирая пот с лица, злобно посмотрели в нашу сторону, но протянули руки Чкалову, Поликарпову и Швецову. Я их видел на заводе, когда приезжал Сталин. "Каганович и Яковлев, нарком и замнаркома." – раздался голос Сергея. "Не спишь? А кто есть кто?" "С тобой уснёшь! Яковлев – моложе!" Секретарь Сталина снял зазвонивший телефон, молча выслушал и положил трубку. "Товарищи Чкалов, Поликарпов и Швецов! Пройдите!" Я остался сидеть. Каганович и Яковлев немного попереминались с ноги на ногу, но со мной не заговорили, попрощались с секретарём и вышли. "Лейтенант! Если курите, то можете закурить! Пепельница на столике." – раздался голос секретаря. "Спасибо, я не курю!" Несколько раз звонил телефон, но секретарь отвечал, что товарищ Сталин занят и просил его не беспокоить. Опять звонок, секретарь снял трубку, молча выслушал и положил её: "Проходите!" Сердце у меня было готово выскочить из груди. Я поправил гимнастёрку и потянул на себя тяжелую дверь, за ней оказалось ещё одна, открываю: "Товарищ Сталин! Лейтенант Андреев прибыл по вашему приказанию!"