МФ3
Наше поколение
Одна из первых успешных попыток перевести на русский извилистые ритмы нового R’n’B («МФ3» даже изобрели для него специальное русское название «бэп») – и заодно самозваный гимн поколения 1990-х, которое играет в уличный баскетбол, слушает «музон» и ходит в ночные клубы. В середине десятилетия, на пике медиапротивостояния «демократа» Бориса Ельцина и «коммуниста» Геннадия Зюганова, политический заряд у подобного манифеста возникал сам собой – и было примерно понятно, что это за «толстый дядя», который безуспешно пытается учить исполнителей, как им жить и одеваться.
Дополнительного шарма и объема музыке «МФ3» придавала персона солиста Кристиана Рэя – по паспорту Руслана Умберто Флореса, ребенком сбежавшего вместе с семьей из Чили в СССР от диктатуры Пиночета. Сложный культурный бэкграунд вылился в очень нетипичное для России чувство звука и ритма – ломаная фразировка «Нашего поколения» и сейчас звучит атипично, тем более для теле- и радиоэфиров. Через несколько лет партнер Рэя по «МФ3» Андрей Грозный придумает группу «Блестящие», а сам Рэй переедет в США и станет проповедником и благотворителем.
Руслан Умберто Флорес (Кристиан Рэй)
вокалист, автор текста
«Наше поколение» мы сочинили последней на альбоме. Мы с Андреем [Грозным] искали энергетику, хотели сделать что-то вроде гимна, очень драйвовое. Помню, приходит он ко мне домой в полном восторге. Говорит: «Я тут придумал ход», – и напевает эту мелодию из припева. Я ему говорю – знаешь, банальненько как-то. Но он меня убедил, что это круто, и мы стали это дело развивать.
Я такой человек идеалистичный. И мне просто было приятно видеть, что произошла ну, может быть, не революция, но появилась некая свежая волна музыкальная. Мы же были никем – до 1990-х не было бы ни одного шанса, что о нас узнали бы. Потому что доминировала линия партии, в том числе и в музыке: общепринятые стандарты эстрады. А вот все это новое – в плане подачи, жанра, шоу, – оно только появлялось в клубах и в средствах массовой информации, когда мы начинали. И оно меня и вдохновило написать этот текст. Кстати, когда я его принес Андрею показать, он сказал, что текст безумно наглый. Такой борзый. «А не перебор?» – спрашивает. А я отвечаю: «Ну а чего? Мы ж действительно так думаем». Ну и все сработало.
Мы просто уловили некий пульс страны. Прочувствовали, как себя чувствуют многие молодые люди. Самым убедительным доказательством этого послужило то, что «Наше поколение» стало практически официальным гимном предвыборной кампании Ельцина в 1996-м. Причем у нас разрешения никто не спрашивал – мы сами в какой-то момент с удивлением обнаружили, что она везде используется. Но мы же молодые были. Мы просто благодарны были, что кто-то признал, что мы сделали что-то хорошее. Да и тем более действительно же была альтернатива: либо Ельцин, либо коммунисты. Мы не хотели, чтобы коммунисты возвращались к власти.
То, о чем мы там поем, – это был действительно наш образ жизни в то время. Ну я лично в баскетбол не играл, но парни наши играли. Собирательный образ, скажем так. Основной смысл был в культурном освобождении, жизненном освобождении. Ведь до этого у нас была отвратительная, черная эпоха. Человек должен был прятаться, не мог показывать, о чем он думает, что слушает, как он распоряжается своими деньгами. И мы мечтали о свободе. Да, это было наивно; да, впоследствии многие были разочарованы. Но это был крик души.
Я вырос за границей, вернулся в Россию в 14 лет – и соответственно, фундамент музыкального вкуса, чувство ритма, они у меня уже были оттуда. Плюс у меня было двойное гражданство, я чуть ли не раз в год ездил за границу и привозил оттуда новую музыку – хип-хоп, R’n’B и все такое прочее. И поэтому знал, чего я хочу. А дальше… Мы познакомились с Андреем. Никто из нас ничего из себя не представлял. Сняли двушку на Ленинском проспекте. И у меня просто было очень много разной музыки – и я ему говорил: «Андрей, послушай этот ритм, эту структуру песни, эти гармонии». А он человек очень талантливый, но на тот момент совершенно не из этой среды – приходилось ему все буквально на пальцах показывать. Ну он очень быстро въехал, надо сказать, и начал творить такую музыку. Что мы слушали? Ну Майкла Джексона, конечно. Принса очень много. Теренс Трент Д’Арби, был такой певец замечательный. Бобби Браун тогда был на пике. Куин Латифа, Blackstreet и прочие субкультурные люди. Очень много всего, правда. А «МФ3» расшифровывается как «Мегафорс-3». В первом составе было три человека, «мегафорс» звучит круто, ну и тогда аббревиатуры-то модны были. U2, UB40, East 17 – масса всего было.