Нас фотают, и в этот момент я сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе и пачкаю ее белое платье, делая таким же грязным, как и я сам. Она возмущенно открывает рот, дед хохочет, Реджи с Тимкой тоже хохочут и смотрят на нас. Это и осталось на снимке. Этот снимок дед и выбрал сюда — и из всех фоток в этой комнате Катерину этот снимок бесит больше всего. Но оставлен, потому что нравился ее деду. Кстати, это и мой любимый снимок тут.
Я всегда был силой, с которой она не могла справиться, я всегда приносил грязь на ее белое платье, xaoc в ее порядок, бунт в ее власть.
И ведь не сказать, что она об этом не знала.
— Ты в курсе, что я тебя сейчас прибью?
— Да я и не надеялся дожить до старости. Особенно с такой заразой, как ты! Лив фаст, дай янг… Все дела…
— Только попробуй! Оторву тебе голову и повешу здесь…
И ткнула прям вот на этот кусочек стены, куда я сейчас смотрел и который до сих пор, кстати, был опасно пустым, словно ждущим своего часа, точнее, моей головы.
Как бы К ни уверяла в обратном, на самом деле она любила переставать быть нормальным человеком. На самом деле она любила срываться, и только я давал ей такую возможность. И радовалась, когда я давал ей такую возможность, хотя при этом и злилась.
За спиной раздалось отчетливое «тук-тук-тук…» Пальцы постучали по дереву, требуя моего внимания. Я обернулся к нарисовавшейся на пороге имениннице, которая картинно облокотилась на дверной косяк — хоть сейчас фотографируй и вешай на стену. Мол, давай, смотри на меня, выражай свое восхищение! Последовав моему совету, она и правда сменила платье. Черное на белоснежное, отчего загоревшая за лето кожа (не надо было возить ее на пляж!) казалась молочно-шоколадной. Нужно ли говорить, что это мой любимый десерт? И теперь этот десерт аж выпрыгивал из обертки. Еще более открытая спина, еще более откровенный разрез на бедре, еще более обнаженные плечи и невесть откуда появившееся декольте (на чем там вообще ткань держится?). И опять, конечно же, без лифчика! Опять расчехлила свое оружие! Опять показывала, что к моим глазам у нее никакого уважения!
— Это платье мне нравится еще меньше, чем прошлое, — честно оценил ее выбор я.
— Спасибо, — самодовольно улыбнулась зараза, — я старалась.
— Зачем ты вечно светишь сиськами?
— Потому что тебя это с ума сводит…
И, еще более довольная собой, она развернулась и скрылась в темноте коридора. Я бросился за ней, чуть не задев стоявшую у выхода виолончель. Кстати, еще одно ее оружие — массового музыкального поражения. К счастью, этим оружием она пользовалась еще реже, чем своими сиськами. Только когда накалялась до предела.
— Нравится сводить меня с ума? — догнал я ее в коридоре.
— Нравится, — сверкнула К в меня ухмылкой, — в такие моменты видеть, что он у тебя все-таки есть… Кстати, молодец, — в своей фирменной манере надменной сучки добавила она, — что ничего сегодня не выкинул…
Ну вот зачем она постоянно кидала мне этот вызов?
— Мой подарок, я так понимаю, ты еще не распаковывала?
— Не думаю, — снисходительно бросила зараза, — что одна маленькая коробочка может хоть что-то изменить.
Эх, как же я любил ее удивлять, восхищать и бесить, чтобы удивлялась и восхищалась еще больше.
Вдвоем, как и полагается дефолт-паре, мы вернулись к остальным гостям. Именинница, абсолютно уверенная, что вечер пройдет как ей хочется, направилась к своим подружкам. Я же, абсолютно уверенный в обратном, подошел к ее отцу.
— Андрей Михайлович, а можно попросить у вас ключи от ворот?
Не спеша с ответом, хозяин дома пытливо оглядел меня.
— То есть подарок масштабнее, чем мы думали? Надеюсь, это больше не трусы, да, Мишель? Если что, их у нас теперь много…
— Конечно, нет, — заверил я его. — Я вырос из этих глупостей!
К тому же я не люблю повторяться. Предсказуемость — это не про меня.
Он с сомнением посмотрел на меня, ухмыльнулся и протянул ключи.
— Надеюсь, я об этом не пожалею, — сказал ее папа тоном, в котором читалось «надеюсь, ты меня удивишь».
— Андрей, ну вот что ты творишь? — подошла к нам моя маман, всегда любившая быть в гуще событий. — Ты же сам понимаешь, что ты открываешь ему дверь…
— Для Мишеля, — улыбнулся он, — наши двери всегда открыты!..
«Учись, мама, — улыбнулся я госпоже Королевой, — учись, каким родителем надо быть!»
Наконец праздник достиг своего апогея — вручения подарков виновнице торжества от самых дорогих ей людей.