О, это уже не школьное самоуправление — это уже какое-то школьное самоуправство! Императрица всея Восточной Старшей во всей красе… Спросите, откуда у нее такие королевские замашки? Поверьте мне, причины есть. Папа — владелец крупнейшей сети отелей, дядя — наш мэр, мама в родительском комитете школы, а прадед так и вовсе один из основателей этого города… Не удивительно, что зараза считает все здесь своим. Вот и на мою школу позарилась. А самое ироничное, что я сам же ее сюда и привел…
— Насколько помню, — оскалился я вампирскими клыками, уже готовыми попить кровь, — в прошлом году ты была на моем Хэллоуине, и тебе здесь все нравилось! В этом-то что не так?
— Теперь это моя школа, — парировала К, самая надменная буква алфавита, — и в ней больше не будет твоих порядков!
— Это моя школа! — ухмыльнулся я. — Я тут второй год, а ты всего второй месяц!
— Спорим?..
Иногда мне казалось, что она рвалась до власти исключительно для того, чтобы отодвинуть от нее меня.
— Расходитесь, вечеринка окончена!.. — снова разоралась ее свита, разгоняя моих гостей.
А затем, словно всего этого мало, зараза прилюдно, на глазах у целого зала схватилась за мое главное достоинство — в смысле, за тотемную тыкву. И собралась изъять сосуд пошлости всей Восточной Старшей как вещественное доказательство того, что это теперь ее школа.
— Думаешь, я это тебе отдам? — вцепился я в тыквенный бок.
— А думаешь, я буду тебя спрашивать? — сверкнула она глазами и рванула тыкву на себя.
Я же рванул ее в ответ.
— Тебе же ничего из ее содержимого не нужно! Или у тебя трусов дома мало?
— А может, — К улыбнулась самой сучьей из всех своих улыбок, — я тыквы люблю?
— И с каких-это пор?
— До вот с этих самых!
И, заканчивая спор, моя заклятая подруженька от души зарядила каблучком мне по ноге. Ай, зараза!.. Кто им вообще разрешает носить оружие на ногах?.. Руки сами разжались. Вероломная победительница тут же попыталась триумфально урвать тыкву себе, но… не смогла удержать тяжесть всей пошлости Восточной Старшей. Слишком много на себя берешь, детка!
Тыква выскользнула из ее рук, с сочным хрустом шваркнулась о пол и разлетелась оранжевыми осколками, засыпав пространство трусиками, лифчиками, смазками и презиками… Хранилище всех школьных непристойностей распалось на атомы, являя всем собравшимся и всему миру все свои сокровища. Хотя, возможно, всему миру этого видеть бы и не стоило.
На этом моменте видео поставили на паузу…
— Дальше продолжать, или уже и так всем все понятно? — спросил наш директор, остановив на своем ноуте целую череду роликов, утекших в сеть с моего легендарного Хэллоуина.
Без ложной скромности, даже его финал стал легендарным — я до сих пор любовался разбросанным исподним на экране.
— Михаил, — повернулся ко мне директор, — я, конечно, не критикую креативность, но это… как бы… был немножко перебор…
Да это пипец какой был перебор! Катерина, присутствовавшая здесь же, рядом, вместе со мной, хмыкнула. Вот, даже она так думает.
— И чтобы такого больше не повторялось, Михаил, — продолжил со вздохом директор, явно жалея, что он такой мягкий человек и не может меня как следует наказать, — мы решили, что теперь все мероприятия твоего комитета должны будут предварительно согласовываться с дисциплинарным комитетом. Чтобы не было таких вот… — он взглянул на трусы школьниц на экране и захлопнул крышку ноутбука. — … эксцессов.
— То есть вы хотите сказать, — уточнил я, косясь на сидевшую рядом заразу, — что теперь мне придется тесно общаться с Катериной, верно?
Она закатила глаза.
— А у тебя какие-то проблемы, — снова вздохнул директор (он вообще много вздыхал, когда я переступал порог его кабинета), — с тем, чтобы общаться с Катериной?
— Нет, — уверил я его, — у меня никаких! А у Катерины нет каких-то проблем, чтобы общаться со мной?
Я взглянул на заразу. Зараза в ответ взглянула на меня.
— Если надо, то мне придется, — своим фирменным тоном надменной сучки выдала она.
А что, неплохо для разнообразия. С начала учебного года Катерина предпочитала меня здесь не замечать. Естественно, столько дел! Кошмарить мою школу и наводить в ней свои порядки…
— Вот и отлично, — подытожил я. — Раз ей придется, то у меня никаких вопросов!
— Тогда вы оба свободны! — как-то даже радостно сказал директор, явно уже уставший и от меня, и от нее.