Гулкий смешок прошёлся по отряду. Наёмники уже предвкушали веселье, но внезапный выстрел пробил голову Коту. Шаман быстрым движением выхватив свой наградной ПЛ и выстрелил ровно промеж бровей. Следующий выстрел пришёлся в голову Сахе попытавшемуся взяться за оружие. Выстрел за выстрелом шаман устранял перешедших черту наёмников, некоторые успели схватиться за оружие, но учителя всё-таки не победили. В итоге, остались в живых только шаман, двое наблюдателей, да плачущие мать с дочкой зажавшиеся в углу. Девочке было лет четырнадцать она напоминала ему его подопечных в детдоме. Подойдя к ним Иванов достал из одного из карманов разгрузки батончик из раскрытого ранее в самолёте сухпая и протянул девочке. Та с опаской взяла.
-Не бойтесь, -сказал Иванов спокойным голосом. -Мы уходим. -сказал он и себе и наблюдателям. Те кивнув вышли, а через минуту вышел и шаман.
Миссия была выполнена, через несколько часов шаман с наблюдателем уже были в вертолёте. В отдельном мешочке звенели жетоны с номерами и позывными его бывших подопечных наёмников. Буря чувств и эмоций бушевала в нём, но сделанного уже не воротишь. Короткая пересадка на аэродроме и возвращение на родную землю, а там его уже ждали. Его старый сослуживец вместе с двумя солдатами одетыми в чёрную форму подошли к Иванову.
-Прости Сергеичь, сам понимаешь, напортачил. -сказал его сослуживец но Иванов не сопротивлялся, протянул руки с мешочком.
Наручники щёлкнули, а сослуживец забрал мешочек с жетонами. Дальше началась кутерьма следствия. Камера, допрос, а потом опять камера. Как выяснилось, Кот был сыном одного генерала, который уже долгие годы просиживал штаны на тёплом месте в штабе. Но тем не менее был в верхах, а потому так просто не спустил убийство сына. Причины для него были не важны, но и за Иванова вступились сослуживцы. Некоторые хоть и занимали высокие должности, но не настолько как отец Кота. В общем в один день Иванова вызвали на суд. Надев китель с орденами и медалями тот был пасмурнее тучи. На самом же суде, адвокат и обвинитель долго и упорно препирались, говоря о этике, долге, справедливости. Но в итоге судья вынес такой приговор, что сидеть Иванову должно было больше чем он прожил. Но что поделать, судьба видимо такая. Когда сослуживец начал уверять что подаст апелляцию, что вытащит друга, Иванов лишь улыбнулся. Улыбка на морщинистом старом лице была искренней.
-О детишках не забывай. -сказал напоследок шаман, а дальше его увели двое конвоиров.
Сослуживец сжав зубы кивнул склонив голову. Скупая мужская слеза пробежала по щеке. Слеза безысходности и уверенности, в том что жизнь положит, но исполнит последнюю просьбу боевого товарища. А то что она была последней… на это указывало уж слишком многое.
…
Этап прошёл спокойно, увезли «шамана» в одну из отдалённых тюрьм нашей необъятной родины. Местечко не из тёплых, но тут уж выбирать не приходится. В «хату» шаман зашёл со спокойной душой. Увидев старика сокамерники отреагировали по-разному. Кто-то воодушевился, посчитав Иванова лёгкой добычей, кто-то пожалел старика, кто-то же проявил безразличие. И в первую же ночь спящих сокамерников разбудил крик. Это сломались пальцы сокамерника пытавшегося залезть к шаману под подушку. Быстрый удар рукой сразу же вырубил бедолагу, все тут же легли спать дальше. Утром сидельца увели в лазарет. К «шаману» же стали присматриваться и опасаться. А Иванов, он просто жил, день шёл за днём, месяц за месяцем. Из детдома приходили письма и они были для него солнцем, что светило ярче чем местное, оно согревало старика, давала ему сил на ещё один день. Прошло полгода, тяжёлая работа вперемешку со скудной едой и плохим климатом подрывали здоровье старика, но он жил и боролся. В один день Иванов шёл в лазарет за своими таблетками, которые были необходимы для нормальной жизни старика, лекарства зачастую имелись хоть и не в полном составе в аптечке лазарета. Доктор уже давно без опаски выдавал старику пилюли, хоть как-то помогающие старому вояке не помереть раньше срока. Но сегодня по дороге на него налетели четверо и с криком «за Кота тебе, ублюдок!» заточками порезали Иванова. В процессе каждый из четвёрки получил по несколько переломов и порезов, но первый внезапный удар задел артерию на шее у старика. Кровь лилась, а помощи ждать было неоткуда. Иванов полз в сторону лазарета, но силы покидали его, первая минута и его начал бить озноб, вторая и его тело стало тяжёлым, прямо неподъёмным, третья минута стала последней, Василий обмяк и завалился набок. Сил двигаться дальше не было, последние вздохи как и последние удары сердца сгустили весь мир в пелену перед глазами которая начала меркнуть.