Да, я ужаснулся. И хочу рассказать еще один случай, который со мной произошел.
Встреча с еврейской «девицей»
Как-то вечером мы с друзьями пошли в ночной клуб. Сидели, разговаривали на иврите, выпивали и время от времени заказывали музыкантам какую-нибудь любимую мелодию. В те дни в Праге можно было за одну английскую сигарету заказать у оркестра целый концерт. Вскоре кто-то из друзей заметил хорошенькую девушку, в одиночестве сидевшую за столиком. Мы обратили внимание на то, что, протанцевав с кем-нибудь, она тут же возвращается к своему столику и снова сидит одна. Парни стали подначивать друг друга, кто пригласит ее танцевать.
Я набрался смелости, подошел к ней и спросил на своем ломаном английском, можно ли ее пригласить.
Она тут же согласилась, и у меня камень свалился с сердца. Пошли танцевать, я с торжеством поглядывал на приятелей, они отвечали мне завистливыми взглядами. Чтобы они завидовали еще сильней, я подсел к ее столику и пытался завязать разговор. Потом я уже не знал, как ретироваться, и мы продолжали сидеть с ней, время от времени выходя потанцевать.
Становилось поздно. Девушка спросила, не провожу ли я ее домой, сказала, что живет неподалеку от нашей гостиницы. Я, конечно, согласился, снова гордо взглянул на приятелей, и мы вышли. У своего подъезда она спросила, не хочу ли я зайти. Я заколебался, и тогда она сказала, что она еврейка и хочет посоветоваться со мной, поскольку я приехал из Палестины.
Я рад был помочь, и мы поднялись к ней в комнату. Она рассказала, что у нее есть брат, который нелегально эмигрировал в Палестину, но попал к англичанам, и те отправили его в переселенческий лагерь на Кипре. Оттуда он сбежал и вернулся в Палестину. Тут она вынула письмо от брата, на идише. Автор старался не писать ничего плохого о Земле Израиля, но ясно было, что положение его не блестяще. Он, правда, говорил о свободе и о возвращении в лоно своего народа, но постоянного заработка у него, видимо, не было. Я и сам знал, что экономическое положение в стране сильно пострадало в результате политического конфликта.
Девушка спросила — теперь мы говорили на идише, — как я думаю, найдется ли там место и для нее.
— Да почему же нет? — сказал я.
Я не сомневался, что в борьбе с англичанами мы победим. Всю свою жизнь я был убежден, что будущее всех евреев — на Земле Израиля.
— Конечно, — сказала девушка, — но лично для меня?
Я никак не мог понять, в чем тут затруднение. Наконец она попросту объяснила мне, что она проститутка. Не станут ли евреи ее за это презирать, когда она туда приедет? Нет, сказал я, на Земле Израиля все иммигранты начинают новую жизнь, и никто не станет копаться в ее прошлом.
Бриха заботится обо всем
В назначенный срок Яаков Саломон, я и еще два эмиссара выехали в Будапешт с остановкой в Братиславе. Мы пробыли в Братиславе два дня, окруженные заботой Яакова Рабина, командира местного отделения Брихи. Здесь мы получили в венгерском консульстве разрешение на въезд в страну. Требовалось также разрешение от русских, но его получить не удалось. Тем не менее мы выехали из Братиславы. У Яакова были все необходимые бумаги, свидетельствовавшие о том, что он, венгерский гражданин, пересек границу в пункте, предназначенном исключительно для венгров и чехов, которые проживают по соседству с границей. Таким людям дозволено было свободное передвиже-ниє в пределах до 15 километров от границы. В сумерках мы прибыли в чешский пограничный городок, где нас встретил г-н Нойман, член Брихи, отвечавший за эту точку. Он обеспечил нам все необходимое, ночлег в гостинице, еду и даже развлечение.
План был такой: благодаря отличным связям Брихи с добавкой солидного денежного вознаграждения мы на рассвете пересечем границу в пункте, предназначенном только для местных жителей. Чешские пограничники поставят нам в паспорта печать «выезд», а венгерские — «въезд». С этими печатями мы сможем свободно передвигаться по Венгрии, несмотря на отсутствие разрешения от русских. У пограничного пункта нас будет ждать машина, которая отвезет нас в Будапешт.
Я еще дома много наслышался о сети Брихи, раскинутой по всем границам Европы, и вот теперь, когда мне самому предстояло перейти границу, я убедился воочию в ее эффективности. У меня было чувство полной безопасности, план выполнялся с точностью часового механизма.