Я присел на каменную скамью, так удачно вписанную в изгиб дорожки, и вынул из рукава серпентангу. Давно не слышал ее хрипловатый голосок, а настроение и место были самыми подходящими. Вспомнил простенькую мелодию и поднес флейту к губам, преображая дыханье в музыку.
Сад ожил, откликнулся и потянулся навстречу. Потряхивали хвостиками воробьи в ветвях, суетливо ныряя в листву. Непуганые ленивым Сию мыши поблескивали в траве бусинками глаз. Стволы ив изогнулись, как в танце, а свешивающиеся до земли ветви раздвинулись, заключив в изумрудную оправу тонкий девичий силуэт, соперничающий гибкостью с ивами. Именно прелестной девушки не хватало этому утру, этому саду и… мне. Белолицая и черноволосая – сверкающий на солнце водопад прядей лишь чуть сдерживает скромная заколка. Сияющие глаза и нежная улыбка бледных губ манят изысканной прелестью. Изящные руки прижимают к груди корзинку, полную свежей выпечки, тонкий аромат ванили и корицы смешивается с густым запахом садовой травы и листьев. Она зачарованно смотрит мне в глаза, робкими шагами сокращая расстояние. Мое сердце замерло в восхищении, и, словно опомнившись, лихорадочно забилось, туманя голову восторгом. Дрогнувшие пальцы скользнули по серпентанге и сбились, неверная нота смешалась с испуганным вздохом розовых губ, ноша выскользнула из взметнувшихся к лицу ладоней, а душистая выпечка раскатилась по траве… «Как это некстати», – мысль мелькнула, но удержать ее не успел, стремительно погружаясь в расплавленное золото изумленного взора.
Я потерял себя.
Я обрел целый мир.
Долго ли мы сидели на лавочке, держась за руки и не сводя друг с друга глаз? Не знаю. Время замерло. Корзинка светила округлым боком в траве. Нечаянное подношение мышкам, птичкам и добрым духам чудесного сада – осталось ли там что-то от него? Я собственноручно вызолотил бы его дорожки – в благодарность за волшебный подарок. Жизнь стала абсолютно полна с обретением моей второй половинки, моего сокровища, моей Сариссы. Как гармонично звучат струны Вселенной, как причудливо сплетаются нити Судьбы!
В дверь кабинета робко постучали.
– Занят! – в голос невольно вклинилось раздражение.
Вчера я рассказывал любимой о наших странствиях и теперь рисовал для нее прелестный в своей неказистости бутон саранги – кайджунские степи все-таки пленили мое сердце, – и вовсе не жаждал отвлекаться от этого приятного занятия.
– Господин! – проблеяла из-за двери перепуганная служанка. Я не помнил, как ее зовут, хотя Барлу и рассказывал, кого именно из местных решил нанять для должного обслуживания дома. – Уважаемый Доо просит Вас подойти…
Стало немного стыдно: в последнее время почти не общался с наставником и степнячкой, увлеченный все более крепнущей связью с нечаянной возлюбленной. Отбывал необходимую тренировочную повинность и спешил улизнуть, чтобы снова укутаться в сияющий кокон счастья, обволакивающий нас двоих. Мои руки постоянно тянулись прикоснуться к Сариссе, хотелось уткнуться носом в шелк волос, вдохнуть аромат трав, лимона и еще чего-то восхитительного, что было присуще лишь ей одной.
Я поделился бы счастьем со всем миром, но Учитель Доо и управляющий Барлу недовольно поджимали губы при виде нашей пары. Однако молчали. Служанки поначалу перешептывались и сплетничали в уголках, но пары моих грозных взглядов хватило, чтобы шепотки прекратились, да и Барлу не церемонился со сплетницами. Удивил Сию: Сариссу он не то что невзлюбил – просто сторонился, да и она, после нескольких безуспешных попыток наладить взаимопонимание, оставила капризника в покое. А ведь раньше он благоволил к любому, кто даст ему мисочку куриной печенки или пару рыбешек.
Одной Аянге, казалось, было не до нас: Дэйю, наведавшаяся к Учителю Доо вскоре после нашего приезда, вцепилась в юную ведьму как репей и теперь являлась с утра как на службу. Чем они занимались в отведенных дикарке комнатах? Какими тайнами делились? Мне неизвестно… и не интересно.
Что же, рисунок подождет: Сарисса все равно хлопочет по хозяйству, ей пока не до бесед и взглядов. А вот вызов Учителя Доо весьма необычен, он в последнее время не настаивает на тесном общении.