– А чем они отличаются друг от друга? – не сдержал любопытства.
Учитель Доо кинул на меня странный взгляд: полу-укоризненный, полу-сострадательный.
– Черное колдовство – это мерзкое, противное естественному порядку вещей занятие. Энергии жадности, зависти, лжи... каждый черный колдун хочеть повернуть события в свою пользу, навязывая собственные отвратительные желания миру, – рассерженно зашипела Дэйю. – И, должна признать, у некоторых хватает выучки и сил менять реальность. Только не в лучшую для нас всех сторону.
– А магия, значит, не противна естественному порядку вещей? – скептически усмехнулся я.
– Нет, – убежденно заявила старуха. – Магия следует за волей мира, чуть подправляя ход событий, корректируя жизненный путь человека, проводя его через опасности и потрясения с наименьшими потерями. Магию нельзя использовать по пустякам... да о чем я тут распинаюсь? Вы сами, адепты Судьбы, пользуетесь теми же приемами!
– Бубнежник Бу стал черным колдуном? – вознегодовал, припомнив романтичные описания зловещих колдунов в моих любимых книжках. – Очень сомнительно.
– Бубнежник Бу... Бубал Вайшиндаса, племянник Абхая Вайшиндасы, – она печально вздохнула. – Забавный был малец. Крепкий, толстощекий, крикливый... Он никогда не был злым или чрезмерно грубым. Глупым – да, но не подлым... Я не верю, что в одночасье можно так измениться.
– Заемная сила выедает слабых изнутри, – тихо заметил Учитель Доо, доливая в чашку чай.
– Да, это так, – Дейю помолчала и кончиками пальцев прикоснулась к завернутой в платок кошачьей лапке. – За все нужно отвечать. Он ответит.
По возвращении тщательно записал все, касающееся преступления Бубнежника Бу, на особый свиток. Присоединил его к предыдущему отчету о поимке духов, любовно оглядел формирующийся архив, запер ящик стола и вышел на вечерние улицы. В кабачок Умина идти не хотелось, но ликование переполняло и несло в гущу толпы, к шуму и суете.
– Эй-эй!!! Молодой господин!!! – раздался крик из-под тента уличной едальни.
Длинный стол был заставлен тарелками, вокруг теснились какие-то люди. Лишь подойдя ближе, я узнал в крепких, ярко одетых мужчинах, призывно машущих руками, стражу патруля во главе с десятником Гёро. Радостно улыбаясь, поспешил под тент – мне было с кем разделить свой триумф.
– Садись за стол, – подтолкнул к лавке высокий патрульный. Сросшиеся брови придавали ему грозный вид, но сегодня я никого не боялся. – Ты ведь тоже немного нам помог! Имеешь право отпраздновать!
Я опешил. Как это «немного помог»? Да я сам все и сделал! И только открыл рот, чтобы оспорить сомнительный комплимент, как напоролся на смеющийся взгляд Айсина Гёро. Он еле заметно покачал головой, и рот я сообразительно закрыл. А потом рассмеялся в ответ на улыбки суровых мужчин и сел среди них на освобожденное специально для меня место.
С жадным любопытством расспрашивал о том, что сказал на допросе Бубнежник, где он прятался, почему не убежал из квартала, и мне наперебой рассказывали...
Почему не убежал – неизвестно. Это единственный момент, который остался не выясненным. Ворюга даже под пыткой не хотел признаваться в присвоении тех денег, которые ему давали в долг перед женитьбой почтенные торговцы и менялы. Конечно, лавка его пойдет с молотка, но ее стоимость не покроет займов, так что отрабатывать полученные монеты предстоит долгим и тяжким трудом под присмотром очень квалифицированных надзирателей. И наглые кражи из домов почтенных горожан только увеличат срок каторги, хотя многое из награбленного удалось вернуть. Да почти все вернули! Нашли, да. Прятался он в подвале собственного дома, там же хранил добычу, но таился так, что никто из соседей ничего не замечал. «Таинственный незнакомец», конечно, вызывал подозрения, но ловко ускользал от стражи. Никому даже в голову не пришло, что ворюга может столь нагло себя вести.
– Но ведь не узнавали! – резонно возразил я. – Никто его так и не узнал.
– Да просто не думали, что Бубнежник может быть таким идиотом! – рослый сосед подвинул мне одну из только что принесенных кружек рисового пива. – И что такими идиотками покажут себя служанки. Тоже мне, нашли героя-любовника... Тьфу!
Десятник строго сдвинул брови, а я умоляюще вскинул руку:
– Господин десятник, я немножечко... – и быстро, пока не отобрали, сунул нос в шапку ароматной пены.
Пиво горчило, но это был вкус победы. Моей победы, слегка приправленной разочарованием.