Жак сел на водительское место и захлопнул за собой дверь. Но он не заводил машину. Мы просто сидели рядом и молчали. Я боялась сказать хоть бы слово и искоса поглядывала на него.
- Тот парень, который держал тебя - начал Жак, смотря перед собой.
Одна его рука лежала на руле машины, а корпус тела был расслаблен в водительском кресле. Могло показаться, будто он был абсолютно спокоен. Будто несколько минут назад он не угрожал моему учителю.
- Да? – спросила я, чувствуя как внутри что-то неприятно сжимается. «Страх».
- Что у тебя с ним было?
Он посмотрел на меня и мое тело онемело.» Он спрашивает про меня и Вадима». Внутри все металось из стороны в сторону, а руки начали сильно дрожать. Я опустила голову и спрятала лицо в побледневших ладонях. Меня передергивало от мысли, что я должна ему ответить. Я не могла соврать. Он все уже знал и то, что утром казалось ночным кошмаром, вдруг стало реальностью.
========== Глава 60 “Делать все это только с тобой”. ==========
— Ты веришь, что Бог простит нам содеянное?
— Нет.
— Нет? Я тоже.
"Гнев", Джон Кризи
- Что у тебя с ним было?
Я подняла на него свои округленные глаза и сильнее вжалась в кожаное кресло.
- Ничего, - сквозь зубы процедила я.
Я видела, как брови Жака сдвинулись, а губы сомкнулись в тонкую линию. Порывистыми движениями он завел машину, и, сняв ее с ручника, резко надавил на педаль газа.
- Пристегнись.
Я вытянула ремень безопасности и вставила его в нужную кайму. Послышался щелчок.
Машина заревела еще сильнее прежнего. Мои зубы сомкнулись от неприятных ощущений в животе. Жак был зол. Я чувствовала, как в салоне этой машины, которую носило из стороны в сторону по мирным дорогам Парижа, нарастала неприятная атмосфера. Я соврала.
Через несколько минут Жак резко нажал на педаль тормоза, и машина остановилась у какого-то старого пятиэтажного здания близ Сены, с видом на Нотр Дам.
- Куда мы приехали? – Чуть погодя, спросила я.
- Вылезай, - только и ответил он, после чего вышел из машины, громко хлопнув за собой дверью.
Я попыталась успокоиться и еще пару раз глубоко вздохнуть. Пальцы отсоединили тугой ремень, и я вслед за Жаком вылезла из машины с низкой посадкой.
В лицо тут же ударил ветер. Волосы спутано падали на лицо, и я едва ли могла разглядеть силуэт Жака, идущий к входу в это самое здание. Ноги послушно шли за ним, а губы даже не думали разомкнуться хотя бы в одном вопросе.
Мы зашли в подъезд, наполненный затхлым запахом, свойственным старым зданиям. Жак и я поднялись по крутой каменной лестнице, и уже через пару минут оказались перед большой зеленой дверью на самом последнем этаже.
- Жак, где мы? – вновь спросила я, пока мужчина поворачивал ключ в замочной скважине.
Он ничего не ответил и через секунду, убрав ключ в карман, толкнул дверь, вперед пропуская меня в это огромное светлое помещение.
Если подъезд был темным с облупившейся краской и неприятным запахом, то тут все было совершенно по-другому. Высоченные потолки, мансардные окна и светлые стены.
Я вошла в огромный зал с широко распахнутыми глазами. В Помещение падало много света. В дальнем его конце я увидела аппаратуру для фотосессий вместе с белым фоном, множество коробок, какие-то столы. Казалось, что работа остановилась на полуслове, и все тут же куда-то исчезли.
- Ого, - только и смогла произнести я, делая пару шагов, отдававшихся в комнате эхом.
- Это помещение мы сняли, как фотостудию. Команда работает здесь уже около недели.
- Здесь даже кухня есть, - сказала я, смотря на угол в другом конце, где расположились пара кухонных тумб, холодильник, плита и другая техника.
- Да, раньше это было чье-то квартирой-студией.
- Здорово, - на придыхание сказала я и, позабыв обо всем, улыбнулась.
Я сделала еще несколько неспешных шагов в сторону фотооборудования. Моя голова была запрокинута вверх, а глаза наблюдали за облаками, плывущими над мансардными окнами. Казалось, будто квартира сделана из двух этажей. Предпоследнего и последнего, то есть чердака. Поэтому сначала стены идут прямыми, а после под углом, захватывая крышу.
- А где сейчас все? – спросила я, обернувшись на Жака, который медленно шел за мной.
- Я дал им выходной.
- Стоп, то есть ты тут работаешь? Ты фотограф? – Спросила я.
- Да, - его лицо не выражало никаких эмоций. Каменное, ледяное.
Я кивнула и через минуту спросила:
- А эти коробки? – я показала на несколько боксов со странным пенопластовым наполнителем, напоминавшем зефир, который кидают в горячее какао, - что в них?
- В них хранился и перевозился реквизит для съемок.
- Что за реквизит?
Я провела пальцами рук по штативу и одному из осветительных приборов. Тело пробило приятное тепло, словно от прикосновения к своей мечте. «Как маленький электрический ток».
- Золотые орлы. Статуэтки золотых орлов, - я с удивлением обернулась на Жака и увидела, что на лице того пусть и едва заметно, но все же проскользнула улыбка.
- Зачем? – не сдерживая улыбки, спросила я.
- Это была съемка для журнала. Девушки в белых платьях, на белом фоне, с золотыми орлами в руках.
Я засмеялась, только представив себе эту работу. Часть его мира. То чем он занимался в этом городе. Оно так отличалось. Там за сотни километров отсюда все это представлялось мне совершенно другим, он представлялся мне совершенно другим. А здесь… В этой комнате, объятой ярким дневным светом, все казалось счастливым и светлым. Будто оно никогда не кончится.
Я услышала шаги сзади меня. Стоило мне обернуться, как перед глазами возникло его лицо. Мы стояли так близко друг другу. Я могла разглядеть каждую деталь его лица, могла почувствовать тепло его кожи. Нас разделяли десять сантиметров, и при дыхании края нашей одежды соприкасались, будто тянулись друг к другу.
Наши лица сближались. Еще секунда и я покорно закрыла бы свои глаза, отдаваясь моменту целиком, без остатка. Но что-то одернуло меня.
Я с улыбкой отстранилась от Жака, нежно касаясь его груди своей рукой. Мой взгляд упал на тот самый наполнитель в коробках. Недолго думая, я отбежала от мужчины и, схватив горсть пенопластовых шариков, кинула их в него.
Надо было видеть его ошарашенное лицо и эти белые штуки, застрявшие в его волосах и рубашке.
- Вот как? – доставая их из волос, с улыбкой спросил меня Жак.
- Ага, - я кивнула и кинула в него еще.
Мужчина смирил меня недобрым взглядом и спокойно подойдя к такой же коробке достал оттуда горсть побольше моей.
- Нет-нет-нет, - я начала махать руками, но в меня так же полетела горсть пенопласта.
Я атаковала его в ответ, а потом снова он меня. Как-то так вышло, что следующие двадцать минут мы были словно дети, оказавшиеся в магазине игрушек, где никого нет. Мы громко смеялись, и наши голоса повсюду отдавались эхом.
Я пряталась за деревянным столбами от его атак и показывала язык, каждый раз, когда Жаку не удавалось попасть в цель. Славные минуты. Беззаботные и такие тихие. Сейчас уже конечно сложно вспомнить какие-то детали и фразы, что я бросала ему между делом. Но это чувство легкости и непосредственности в груди – его невозможно забыть.
- Сдаешься? – выгнув бровь, спросил он.
Я не могла остановиться от смеха, пока Жак нависал надо мной, всем телом прибив меня к земле, к белому полотну, расстеленному здесь для фотосъемки.
- Слезь с меня, мы же испортим фон, - пытаясь отдышаться от смеха, говорила я, - и я не сдамся.
Молчание, тишина между нами. Я осознала, в какой позе мы находимся, и улыбка сползла с моего лица. Остались только взгляды. Два взгляда, полных нежности, устремленных друг на друга.