— Всё не угомонишься! — имитируя голос известного актёра из знакомого всем сериала, загремел он, — ну, гад, держись! Где мой лом!? Против лома, как доподлинно известно, нет приёма!
Отбросив уже бесполезную метлу, дворник, не теряя ни секунды, схватил стоявший мирно, прислонённый к стене лом и, держа его наперевес, занял своё место.
Однако варан не спешил, он облизывал израненную морду длинным языком, всё также сверлил взглядом наглого и упёртого преторианца, но при этом словно прикидывал шансы на случай следующей атаки. Лом, господа, это всё ж таки не метла! В умелых руках, а руки у этого стража умелые, неутомимые такие, заострённый лом — оружие смертельно опасное. С видом «не больно-то и хотелось» мудрый Вараша развернулся и неспешно ретировался. Дворник провожал его взглядом до тех пор, пока драконий силуэт не растворился в предрассветной мгле, и только после этого облегчённо опустился на лавку. Расслаблено поникли плечи, бессильно упали на колени натруженные руки, воин метлы устало прикрыл глаза и замер. Через мгновение он уже глубоко спал…
У Кудесника тоже выпала минута отдыха, смерч успокоился, чёрная муть в омуте постепенно исчезла, но понятно, что долго расслабляться ему, конечно, не дадут. Он встал с лавки (любимое место Барыни в утренние часы), на которую присел перевести дух, прижал к груди верный «Охранитель» и, закрыв глаза, сосредоточился. Вскоре гладкая поверхность воды опять заволновалась, из середины омута стала расти ввысь водяная полупрозрачная стена. Она расширялась, поднималась всё выше и выше, насколько хватало глаз и, наконец, застыла, словно покрывшись обледенелой шипастой бронёй.
Немного погодя, зашевелились остатки — выброшенные ураганом разномастные упыри и изгои, оживились оборотни и вурдалаки. Причина простая — проявился Ваэль, главный демон и предводитель всего местного сонма на этой нечестивой вакханалии. Сейчас он уже не маскировался человеческим обличьем с оранжевым бобриком на голове. Именно из-за такой бросающейся в глаза внешней «оранжировки» люди, которые имели несчастье с ним столкнуться, и прозвали его Ирокезом. В своём настоящем обличье это был кошмарный монстр с оскаленной красной пастью и острыми клыками. Уродства добавляла отвратительная гримаса, она ещё больше усугубляла безобразие страшной морды. Сверху на голый череп наползал багровый с чёрными полосами гребень, похожий на зазубренный хвост гигантского тритона.
Огромная туша этого злыдня на миг замерла, налитые кровью маленькие щёлки под набрякшими складками стали прощупывать преграду, созданную Кудесником. Рядом с ним возникла коварная джинири Маридка, за ней подтянулся когда-то ею умерщвлённый, а потом поднятый из могилы её бывший любовник, а ныне верный раб — роланг с ядовитым аспидом на шее. Тройка из этого числа самой отвратной нечисти сейчас стояла на берегу и пожирала взглядами ненавистную им Вотчину. А позади их постепенно накапливались уцелевшие прислужники из адской когорты Ваэля.
Напряжение нарастало, в любую секунду могло произойти нападение, сборище злобных нечестивцев приготовились к прыжку. Наконец над ними сверху пролетело крючколапое чудище — гаргулья. Оно, расправив трёхметровые кожистые крылья, устремилось на Вотчину, но, достигнув середины реки, врезалось в неведомую преграду. Распластавшись, замершее на миг чудовище стало сползать вниз, скрежеща когтями так, что было слышно далеко вокруг, при этом оно пронзительно клекотало-верещало в бессильной ярости. Повинуясь рыку главаря, ринулись в воду остатки ополчения поганого, опять с той стороны забурлил омут, поднялась волна, налетела и стала биться о созданную Кудесником границу, накатывалась с шипением и коричневой пенной мутью, но отбрасывалась назад, выкидывая на берег исковерканных агрессоров из мрака. Выбралась изрядно помятая и грязная, но от этого не менее злющая Каркалыга — гаргулья. Каркалыга! Такое прозвище в своё время ей «приклеил» Дмитро Лесоруб, и теперь вдобавок к шраму от топора личные счёты Каркалыги к нему возросли до бесконечности. Она, видимо, для просушки расправила свои перепончатые крылья, с которых стекали струйки воды, и злобно уставилась багровым глазом на противоположный берег, но повторить очередную попытку налёта на Вотчину пока не решалась.