Под пальцами почувствовалось нечто твёрдое. Алёна Юрьевна сжала в кулачке находку, вниз заструился песок, свесился обрывок цепочки. Ещё раз другой пятернёй проверила в этом месте песок, пропуская его сквозь пальцы, но нет, больше ничего не было. Немного волнуясь, поднялась к своей любимой скамеечке и, уже усевшись, разжала, наконец, ладонь. То, что она увидела, было вещью необычной, это поняла сразу. Сдувая остатки песка, постепенно освободила крупную, размером с советский серебряный рубль двадцатых годов прошлого столетия, может даже чуть больше, то ли медаль, то ли жетон. Сверху овальное приплюснутое ушко с отверстием для колечка, к которому была припаяна крупным звеном цепочка этак сантиметров тридцать, второй конец был оборван и, скорее всего, сколько-то звеньев было утрачено. Всё-таки это был какой-то жетон, причём работы филигранной. На поле, обрамлённом маленькими многолучевыми звёздочками, расположились врезные насквозь звёзды покрупнее. Они были разных оттенков и цветов, при этом с обеих сторон не чувствовалось каких-либо выступов, шероховатостей. Подогнано и отполировано было по высочайшему классу, пальцем Алёна Юрьевна ощущала только выпуклые звёздочки обрамления. В центре горела самая крупная в семь лучей звезда.
«Алмаз!» — нисколько не сомневаясь, определила для себя искательница сокровищ, пусть и на песчаной косе омута собственного участка, а не где-нибудь на островах Карибского бассейна в компании наидобрейших, душевно щедрых и отзывчивых на любую авантюру джентльменов удачи!
Другие камни тоже были знакомы, правда, не все. Чёрная звезда и жёлтая с багровыми вкраплениями были неизвестны, остальные она определила — сапфир, изумруд, рубин, топаз. Всего звёзд было с десяток, сам жетон был явно золотой, как и цепочка. Уж это-то хозяйка поняла, как только коснулась изделия пальцами, почувствовала его вес, и пусть не было никакой пробы, но она не сомневалась — золото! Причём, высокопробное золото, уж в этом она знала толк.
У Алёны Юрьевны, как у женщины самодостаточной, существовал некий список постоянных и полезных для дела «своих» мужчин, которые должны быть в наличии у каждой уважающей себя женщины: куафер, адвокат, нотариус, стоматолог, психолог и так далее. Естественно, была ещё и такая категория, как любовники, но, объективности ради, заметим, что состав их время от времени менялся — альфонсизм барыня не переносила и потому была в этом вопросе крайне избирательна.
Был в этом списке и свой ювелир, он много знал и многому мог научить Алёну Юрьевну, так как не имел наследников, но ученица та была неблагодарная, к глубокой скорби старого Йозефа. Тем не менее, что-то в голове деловой леди благодаря его стараниям откладывалось.
— Опытный ювелир, доня, должен уметь даже пальцами отличать золото, глазом и носом, даже на вкус, потом уж только использовать подручные народные хитрости, химию, приборы, — так вещал мастер с полувековым стажем ювелира. — Разве можно равнодушно ощущать пальцами эту благородную тяжёлую осклизлость голда, чувствовать этот трепетный холодок в пальцах, или разве не ликует глаз от вида красоты работы и осознания таланта мастеров золотых дел? А учитывая историческую ценность, а стоимость того или иного предмета, да с камушком? А камушки — вообще отдельная песня! Эх, доня, я бы многое мог тебе рассказать и поведать, возможно, решишься и порадуешь старого еврея? Я в смысле надежды на удочерение…
— Живите подольше, Йозеф Аронович, буду лучше к вам обращаться при необходимости, вот только клад найду, — смеялась в ответ легкомысленная, на что старый мастер только сокрушённо вздыхал и бормотал с сожалением об отсутствии наследников дела хорошего и прибыльного.
С удовольствием рассматривая свою находку, хозяйка вдруг вспомнила вчерашнего странного чудака и поневоле задумалась. Скорее всего, найденная вещь принадлежала этому недотёпе. Но вот вопрос, откуда у этого шаржа на мужчину, потерявшего память, полуслепого, одетого в порванную рубаху, в вызывающие смех семейные труселя и один носок, такая непростая штукенция?