Он повернул мои руки запястьями вверх, а потом поднес к той маленькой венке на левой руке острие кинжала и слегка надавил. Я почувствовал жгучую боль от касания к стертой коже и инстинктивно дернулся, но Он удержал меня; еще секундой спустя жгучая боль сменилась на острую, когда лезвие прорезало кожу, а потом по запястью из порванной венки потекла кровь, и я смотрел на нее, ничего не понимая.
Кап-кап-кап.
Все в комнате замерло, я не мог пошевелиться. Мне показалось, что мою голову окутал туман, когда Он вдруг отпустил вторую мою руку, а левую притянул к себе и прижал ладонью к своему лицу, касаясь губами пореза. Я не могу сказать, был этот порез глубоким или нет; я видел свою кровь на Его губах и Его чуть прикрытые глаза, а потом вдруг услышал Его тихий голос.
- Рай для тебя слишком чист, земля слишком пресна, а Ад слишком жалок. Если бы я мог, я бы обескровил тебя прямо здесь и сейчас, и бросил твое пустое тело подальше от Ада, чтобы ты больше не доставлял мне проблем.
И потом, словно со стороны, я услышал себя.
- Так ты и поступил с ней? Она ведь тоже была проблемой?
Он замер. Отстранил мою руку, облизнулся, слизывая мои следы со своих губ.
Кровь продолжала капать.
- Я лишь сказал, что сниму голову с того или той, кто обратил тебя. Сафина сделала тебя демоном - и я убил ее.
Его спокойный, равнодушный голос и ее имя из Его уст вдруг образовали странную химическую смесь: я почувствовал раздражение от Его хладнокровия, постепенно переросшее в гнев, потом во всепоглощающую ярость и ненависть. Я тяжело выдохнул и почувствовал, как раздулись от ярости мои ноздри; Он поднял на меня взгляд и вдруг усмехнулся.
- Я же говорил, что ты не просто так нарушил правила,- сказал Он.
Его крыло исчезло.
Он словно бы почувствовал.
Моя ярость выплеснулась из чаши, затапливая все вокруг.
- Я убью тебя!
Прежде, чем я успел сообразить, что делаю, ярость затмила мой разум. Я кинулся на Него едва ли не с пеной у рта и опрокинул Его на спину; кинжал вылетел из Его руки и со звоном отскочил в сторону. Ярость пожирала меня изнутри; сквозь красную пелену агрессии я заметил, что мои когти уже впиваются в Его кожу, но Он не дерется со мной, а лишь пытается не дать мне поранить Его.
Я наклонился к Нему, пытаясь укусить Его и, по возможности, задеть какую-нибудь из шейных вен или артерий, чтобы кровотечение отвлекло Его от боя, когда Он вдруг высвободил одну руку и схватил меня за шею, отстраняя от себя. Задыхаясь от Его силы, я пытался дотянуться до Его лица когтями и расцарапать, но физическое превосходство было на Его стороне, на моей была лишь хитрость. Изловчившись, я вцепился когтями в Его руку, а потом вырвался и укусил Его за запястье, но Он, кажется, даже глазом не моргнул; воспользовавшись моим отвлечением, Он со всей силы ударил меня свободной рукой, отталкивая от себя. Я выпустил Его кисть, которую пытался прокусить острыми, как бритва, зубами, и опрокинулся на спину, и в следующую же секунду Он склонился надо мной, сжимая мое горло одной рукой и пальцами второй прижимая мое раненое запястье к холодному полу.
Несколько секунд мы боролись; я смотрел на Него и не видел за пеленой ненависти; не знаю, о чем Он думал, но что-то на подкорке подсказывало, что жить мне осталось всего ничего. Я даже не успел развить эту мысль, когда в моей левой руке материализовался маленький нож, и я, насколько это было возможно, со всей силы полоснул лезвием по Его руке, и в следующую секунду Он вдруг наклонился ко мне и поцеловал меня в губы, и все вокруг меня внезапно закрутилось. Холод и жар раздирали меня на части, будто тряпичную куклу; я почувствовал, как загорелась моя кожа, словно ее лизали языки пламени и как Он переместил руку на моей шее, держа меня за подбородок. Он пытался раскрыть мои губы и углубить поцелуй, и не успел я вырваться, как Он перехватил мою руку так, чтобы мой порез на запястье и Его рана, нанесенная мной, соприкасались.
Чтобы наша кровь смешивалась.
И в тот момент, когда Ему это удалось, я вдруг почувствовал себя так, словно вся моя энергия куда-то утекает. Я тщетно пытался вырвать свои руки и оттолкнуть Его; мне не хватало дыхания и мои губы жгло огнем, а температура моей кожи в местах Его касаний поднималась с каждой долей секунды. В конце концов, я обессилел настолько, что мне показалось, будто я вот-вот отключусь и я не мог больше сопротивляться Ему. В тот момент, когда мои губы, дрогнув, раскрылись, позволяя Ему углубить поцелуй, мое сопротивление сломалось и что-то вдруг произошло. Я почувствовал Его язык у меня во рту; на секунду мне показалось, что он может достать до моего горла, а потом я совершенно отчетливо ощутил, как что-то горячее растекается во мне, словно бы перетекает из Его тела через этот поцелуй. От губ и нёба через горло, странное тепло текло в каждую клеточку моего тела, заполняло ее и словно бы перестраивало код ДНК; от этого тепла мои мозги как будто бы расплавились и я уже ничего не соображал. Я чувствовал Его горячее дыхание, Его мягкие пальцы и трепет каждой моей измененной клеточки; состояние было такое, словно меня накачали наркотиками. Все тактильные ощущения вытеснили мысли; я чувствовал, но не понимал и не мог объяснить; я питался мягкостью Его кожи в эту минуту, дышал запахом Его тела, отзывался на каждое Его касание и не отдавал себе в этом отчет, пока он не отстранился, отпуская меня, и я не услышал Его тяжелый выдох.
Я продолжал лежать на спине с закрытыми глазами и прислушиваясь к треску камина и Его постепенно выравнивающемуся дыханию, а потом я почувствовал, как Он аккуратно просунул руки под мои плечи и приподнял.
- Томми, - тихо позвал Он, и я услышал в его голосе улыбку. - Томми…
Я не хотел отзываться, но мои веки дрогнули против моей воли и я открыл глаза. Сначала я увидел каменные своды потолка и танцующие на нем тени от неровного каминного света, а потом в поле моего зрения попало Его лицо.
Он выглядел довольным, сияющим и безупречно красивым.
Я все еще чувствовал себя ослабшим и измененным и не мог заставить сухие губы двинуться и заговорить.
- Что… - начал я и не смог продолжить.
Меня вдруг охватило странное эйфорическое чувство, мне захотелось смеяться и танцевать, и все вокруг казалось таким живым и ярким, что было похоже на сон.
Странное тепло согревало каждую клеточку моего тела, словно меня укутали в огромный, пушистый плед и бережно обняли.
- О, это только начало, малыш Томми, - прошептал Он. - Это только начало… Я ведь говорил тебе, я тебя предупреждал… Это только начало моего обещания… А теперь поцелуй меня.
«Нет!» - вспыхнуло что-то в моей голове и угасло: Он был так близко, что я видел, как оттенки красного в его глазах плавно переходят в иссиня-черный цвет, и что-то во мне вдруг перевернулось.
Он все еще поддерживал меня за плечи, но я чувствовал себя слишком слабым, чтобы сопротивляться Ему. Мне едва хватило сил, чтобы податься вперед и коснуться Его губ своими, и это вдруг придало мне такой прилив сил, что я попытался углубить поцелуй и задержать Его в своих объятиях. Он был теплым, мягким, живым, и я внезапно почувствовал себя так, словно был рожден и провел всю жизнь в холоде, а сейчас вдруг увидел солнце и ощутил его тепло. Я попытался обнять Его, питаясь этой живительной силой, текущей из Его губ, но Он отстранил меня, продолжая однако поддерживать меня в объятиях, и усмехнулся. Темные глаза радостно блеснули.
- Довольно. Будь хорошим мальчиком и возвращайся наверх, пока я не призову тебя.
С этими словами Он отпустил меня, и я удивительно легко поднялся на ноги, оказавшись без Его поддержки, развернулся и ушел, не сказав ни слова и не обернувшись на Него.
И только когда за мной закрылись таинственные двери, я вдруг на подкорке, предупреждавшей, что мне осталось недолго, почувствовал, что теперь все стало в разы хуже, и если раньше я хотя бы в себе был уверен, то теперь я не был уверен ни в чем.