Удобный момент представился, когда парень, перестав обращать на меня внимание, тоже занялся выбором леденцов. Стоило ему замереть напротив пакетика, висевшего наверху стойки последним, как я, молниеносно выбросив руку вперёд, его перехватила.
– Эй! – возмущенно заметил он, осуждающе глядя на зажатый в моих руках пакетик.
– Я первая взяла, – ехидно сказала я, сдерживая себя от того, чтобы ещё и язык ему не показать.
– Эти последние, с барбарисом.
– И? Вон вишнёвые, лимонные, ассорти, даже мятные есть.
– От них у меня изжога, – признался парень. Врёт, наверное, решила я. С чего бы вдруг ему говорить мне правду? Скорее уж он просто не привык уступать, даже в такой мелочи, как пакетик конфет. Вот и всё.
– Кто не успел, тот опоздал, – заявила я, припоминая его недавнее заносчивое поведение, и, довольно улыбаясь, направилась к кассе.
Настроение улучшалось. Кто говорит, что месть сладка – тот прав! Оставшееся время до посадки пролетело совершенно незаметно. Я украдкой фотографировала людей вокруг и самолёты, взлетающие в вечернее небо. Заняв своё место в салоне и закинув в рот леденец, жалела лишь о том, что даже крутая камера моего телефона не сможет передать всю ту красоту, что я вижу сейчас своими глазами – тёмное ночное небо, расцвеченное огнями взлётно-посадочной полосы, проносящейся мимо, когда самолёт начал разгон перед взлётом.
Стоило стальной птице подняться в воздух, как уши заложило, а желудок прилип к позвоночнику. Судорожно сглатывая, я поняла – летать, как и ездить в лифте, мне однозначно не нравиться. Самолёт трясся и скрипел, но упорно набирал высоту. Через иллюминатор я наблюдала за ватообразными облаками, к которым мы приближались. Наконец, нужная высота была достигнута, и я выдохнула, судорожно догрызая оставшуюся за щекой карамель. Какой стресс, я бы определённо выпила. Осмотрела соседей по ряду, неужели я одна такая – переживающая? Вторя моим мыслям, сосед через проход украдкой огляделся, достал из кармана маленькую бутылочку и сделал большой глоток. Сразу видно, бывалый путешественник, не то, что я.
Остальные пассажиры заметно оживились, подтверждая, что самое неприятное позади, и занялись своими делами. Кто-то доставал из сумки наушники, кто-то надувал подушку, готовясь спать. Я тоже хотела так сделать до взлёта, но теперь поняла, что никакого сна у меня не будет. Я не усну, сознавая всю подвешенность своего нынешнего положения в полном смысле этого слова. Щеки горели. Со мной всегда так случалось, стоило перенервничать. Надо пойти освежиться!
Очереди в туалет ещё не было, да откуда бы ей взяться через полчаса после взлёта? Зашла в кабинку, умыла лицо, шею. Стало лучше. Промокнув лицо и руки салфетками, открыла дверь и увидела знакомого парня. С нашей последней встречи уверенности он подрастерял. Цвет лица был землистым, взгляд – больным. Видно не врал про укачивание, подумала я, начиная чувствовать угрызения совести.
– Может, наконец, выйдешь? – зло спросил парень, одной фразой стирая всякое к себе сочувствие.
Я сделала шаг вперед, наступив ему на носки белых кроссов, демонстрируя, что он сам загораживает мне выход и ещё толкнула его плечом напоследок.
– Овца! – сразу же прилетел мне в спину «комплемент».
– От барана слышу! – не осталась в долгу я и, дождавшись, когда за ним закроется дверь, пулей направилась к своему месту.
Только этого мне не хватало – попасть в один самолёт с этим грубияном. А если ещё и в отель общий – это же будет просто кошмар, а не отдых! Так, спокойно. Надо решать проблемы по мере их поступления. Главное, чтобы он не сидел где-то поблизости. Высунувшись из-за спинки кресла, осмотрела ближайшие к себе места. Свободных кресел не оказалось, я облегчённо выдохнула. Хоть какая-то хорошая новость. Раз поблизости его нет, может, до конца полёта больше и не встретимся. Отправив в рот очередной леденец, я последовала примеру многих – воткнула в уши наушники и включила музыку. И ничего летать не страшно – мерный шум двигателя и приглушённый свет салона создавали вполне умиротворяющую обстановку.
Свои слова я взяла обратно, когда самолёт пошёл на снижение. Сначала желудок предательски сжался, как в лифте, когда тот едет вниз. Потом противно засосало под ложечкой, даже карамелька за щекой не помогала. Решила отвлечься и посмотреть в иллюминатор, но стоило мне повернуть голову, как я в ужасе захлопнула глаза. Смотреть на стремительно приближающиеся пики гор и деревьев для моей психики было слишком. А потом был мощный качок самолёта, при встрече с землёй. Я так и просидела с закрытыми глазами до того момента, когда прозвучало объявление о подготовке к выходу. Остальные пассажиры вовсю начали щёлкать замками и вставать со своих мест, доставая багаж. Я же, отстегнув ремень, сжимала в руках рюкзак и наблюдала в иллюминатор за приближением трапа. Надо ли говорить, что у выхода я была первой?