Год и два месяца назад
Квартиру Артёма мы покинули около двух часов ночи. Юлю я отвозил обратно также на такси. После её выходки и всего что между нами было мне кажется нам нужно было поговорить. Я слишком грубо её оттолкнул. Вместо того чтобы объяснить всё более деликатно. Хотя мне и было странно осознавать, что она не понимала, что мы не можем быть вместе.
Пока мы ехали к её дому, она сгорбившись сидела в углу сиденья и тупо пялилась в окно. Я позвал её:
- Юль?
Девушка обернулась на мой голос, и я состроил виноватую рожу.
-Прости меня. Я не должен был быть такой свиньёй по отношению к тебе. В конце концов действительно всегда рядом со мной была только ты.
Я конечно имел ввиду, что она точно также всегда может рассчитывать на мою дружбу, но не предполагал, что Юлька подобно собачонке, которую встретили на улице и всего лишь погладили, тут же прилипнет к тебе и будет ластиться так что не отвязаться. Юля как-то рывком прижалась ко мне. Словно только и ждала моего одобрения.
-Андрюш, хороший мой!
Я на секунду растерялся, почувствовав на своей шее вереницу быстрых легких поцелуев. Её цепкие пальцы уже забрались под полы моей куртки, заставив меня расширить глаза из-за её горячего шёпота.
Резко обхватил её запястья рукой и буквально сдернул со своих колен, на которые она чуть не забралась. Спихнул с себя так что девушка унизительно свалилась в межсиденье и уставилась на меня потерянным взглядом.
-Совсем поехала?! Я говорил, что за дружбу тебе благодарен! Что ты творишь в итоге?!
-Дружбу?! – повысив интонацию, выговорила Озерова. Рукой она опёрлась на грязный из-за подтаявшего на нём снега резиновый коврик и сейчас взирала на меня снизу-вверх. – Андрей… Я люблю тебя…
Нормальный парень бы объяснил ей, что она путает это чувство с чем-то другим. Может даже с благодарностью за просто нормальное отношение, которого она достойна. Но это же ещё не повод любить человека? Верно?
Я должен был быть мягче. И проявить чуткость. Сказать стандартную, но правильную отговорку, что встретит она ещё в своей жизни варианты куда лучше меня. Тем более что это не так уж и сложно по версии Марины. Я же понимал лишь то, что когда мне и так паршиво она вдруг так неуместно, как чёрт из табакерки, выскочила со своими чувствами и требует на них схожего ответа. А это явно не то, что я мог ей дать на тот момент.
-Юля, блин. У тебя что бешенство матки? Какая на хрен любовь?! Твою мать, что в голове твоей? Я женатый мужик, у которого уже есть ребёнок! И ты! Ты же кума моя! Крёстная мать моей дочери! Ну вот что ты несёшь?!
Мимика её лица довольно чётко показала, что моя вспышка гнева была неверным решением. Я лишь разозлил её и, оттолкнувшись от заляпанной грязью резиновой подстилки, она села на сиденье и гневно сузила глаза.
-Говоришь женатый мужик? Только где эта твоя жена?! Сбежала к другому?! А ты что же? Будешь ждать её как верный пёс! – Юля презрительно засмеялась и выдавила сквозь зубы. – И я-то может быть и мать! Хотя бы крёстная. А вот ты? Уверен, что ты отец?! Я ведь в отличие от тебя твою Мариночку лучше знаю! Она меня подругой считает и часто про свои похождения рассказывает! Олень ты рогатый, Андрюша, а не отец!
Каждое слово она выплёвывала с такой ненавистью ко мне, пока я бессильно сжимал кулаки.
-Прекрати! Прекрати, Юля! – предупреждающе прорычал прежде чем она добила меня.
-Жена твоя та ещё шлюха. И Ритку вашу она от Артёма нагуляла. От того самого, Андрюша, которому ты сегодня поздравления озвучивал и желал всех благ и успехов. Представляешь, как ему смешно было на тебя дурака смотреть? Наверное, всем рассказывал какой ты придурок, что растишь его дочь как свою и даже не подозреваешь…
Пощёчина. Звонкая. Хлесткая обрушилась на её правую скулу. До этого я никогда женщин не бил и даже не собирался. А тут сам опешил от своей реакции.
Юля тоже. Замолчала схватившись за лицо. Её щека, наверное, огнём горела. Я хоть и ударил её не со всей силы, но всё равно же ударил, а не ладошкой погладил. Я ещё и крупнее к тому же.
Такси остановилось на перекрёстке, и водитель ожидавший, когда на светофоре загорится зелёный, с тревогой обернулся на нас. Ему явно захотелось избавиться от таких пассажиров, и я не стал ждать пока он начнёт кричать на меня.
Самому было мерзко от себя за то, что поднял руку на девушку. Не смог ответить словами. Моя жена и ребёнок оказались моим больным местом. А Юлька выполнила роль гонца, которого убивают за то, что он принёс дурные вести. Оправдать мне себя было нечем, но и она вызывала отвращение.
Ещё раз взглянул на Озерову. Та была в глубоком шоке. Сидела в этом своём платье, подол которого успела перепачкать грязными пальцами. И слова извинения застряли у меня в глотке.