Я тем временем поглядывал на других спортсменов, среди которых узнал некоторых легендарных, знакомых мне еще с прошлой жизни. Кроме того, в зале присутствовали и представители Спорткомитета, спортивных федераций самых разных видов спорта.
После генсека выступили еще двое ответственных лиц, среди них куратор ЦК по спорту и председатель Спорткомитета. Эти уже говорили поменьше.
Пока они расписались, я оглядел зал. Огромный, торжественный. Высоченные потолки. Окна здоровенные, через них спокойно проехал бы грузовик. Всюду ковры, мрамор. Чистота абсолютная и стерильнейшая, даже грешно стоять на таких чистых полах и сидеть на таких безупречных сиденьях.
Потом состоялась церемония награждения. Как и другие приглашенные спортсмены, я получил орден «Знак Почета». Мастера спорта международного класса я уже получил до этого, через три дня после возвращения из Испании, из рук вот этого самого председателя Спорткомитета.
Поговаривали, что могут вручить и Заслуженного мастера спорта, но затем что-то все застопорилось и я получил только МСМК. Почему-то я полагал, что здесь не обошлось без участия моих злопыхателей в Спорткомитете.
Ладно, бог с ним, а сейчас нас поздравлял генсек, причем каждого усиленно целовал в губы. Левая щека, правая, потом в губы. Вот же засада, а я и совсем забыл, что этот деятель так любил лобызаться с людьми.
В истории я не очень силен, если только это не история бокса, а вот сейчас, глядя как генсек страстно целует всех, и мужчин и женщин, сразу вспомнил, что это было отличительной чертой этого правителя. Гребаным символом эпохи.
Поскольку меня могли вызвать на церемонию вручения в любой момент, я нервно огляделся. Не очень хочется, чтобы меня взасос целовал какой-то старик, хоть он и является самым могущественным человеком в стране и относится ко мне крайне доброжелательно. Что бы такое сделать, дабы избежать противной процедуры?
Я помню, как успел заметить недалеко возле трибуны, среди других спортивных трофеев наградную позолоченную статуэтку в виде боксерских перчаток, привезенную нами из Мадрида. Это был не особо ценный подарок, обычный сувенир, его вручали всем участникам соревнований.
Вот и сейчас вместе с другими призами привезли сюда, для создания торжественной обстановки. Кажется, я знаю, как его использовать, решил я и тут же услышал:
— Для церемонии награждения приглашается Рубцов Виктор Анатольевич, золотой призер чемпионата Европы и Союза Советских Социалистических республик. А также его тренер Худяков Игорь Николаевич.
Да, мой тренер также был здесь, потому что и его тоже осыпали дождем наград. Мы подскочили с мест, как ужаленные и быстро, но четко направились к трибунам, возле которых нас ждал довольный властелин нашей страны. По дороге я успел ловким незаметным движением выцепить наградную статуэтку.
Рядом с генсеком стояли другие члены правительства, помощники, а еще журналисты, фотографы и кинооператоры. Все аплодировали.
— Молодец, боксер! — сказал генсек, шевеля до невозможности густыми и волосатыми бровями. — Защитил честь страны на чужбине.
Некоторым он сам крепил награду к груди, но теперь с этим справился его помощник. Он быстро и изящно прицепил мне орден, вручил бумаги, которые я не успел разглядеть и отошел в сторону.
Генсек широко распахнул объятия. Уже приготовился сосаться, значит. Первым делом я пожал ему руку, а когда он полез целоваться, выставил вперед статуэтку с перчатками. Пожилой наш правитель удивленно поднял мохнатые брови, а я сказал:
— Товарищ генеральный секретарь ЦК КПСС, этот памятный подарок нам, боксерам, вручили в Мадриде. Позвольте передать его в качестве экспоната для кремлевского музея.
И протянул генсеку. Конечно, в это время я здорово рисковал, потому что самый первый-первый мог рассердиться или оскорбиться нарушением церемонии. Но я рассчитывал, что торжественность обстановки сыграет свою роль и он останется доволен. Тем более, что характер у него был более-менее ровный, по сравнению, конечно, с предыдущими вождями нашего государства.
— Хм, — сказал генсек. — Забавная вещица. Умеют делать, сволочи.
Взял статуэтку и передал ее помощнику. Потом развернулся, все еще не теряя надежды облобызать меня, но я уже предусмотрительно выдвинул вперед обомлевшего Худякова, со словами:
— Вот мой тренер, который обучил меня всему искусству боксирования и которому на самом деле принадлежат все заслуги. Прошу любить и жаловать.