Понимание пришло ко мне мгновенно. Как вспышка. Рим. Особняк моего отца. Наш первый, яростный бой. Тогда его меч был янтарно-желтым, текучим – от разлитого дорогого фалернского вина! Позже, на дороге в Галлии, когда на нас напали разбойники, меч стал бордово-красным, густым, как кровь одного из бандитов! Вода. Любая жидкость. Он формировал клинок из того, что было под рукой!
– Ого!.. – дошло и до рыжего мага.
Его глаза вспыхнули тем самым любопытством ученого, что видит новую, невероятную формулу. Он переспросил, явно прокручивая в голове таблицы свойств веществ, вязкости, плотности:
– Любая жидкость? Совсем любая? Масло? Расплавленный металл? Кислота?
Шэр кривил губы в саркастичной ухмылке, даже не глядя на мага. Его внимание было приковано к Саймону, который готовил новый удар.
– Хочешь от страха в штаны наделать? – предложил он Марку своим фирменным, убийственно-спокойным тоном. – Нет, спасибо, пожалуй, откажусь от такой “помощи”. Хотя... Потяните время.
И прежде чем кто-либо успел понять или возразить, атлант метнулся как тень между кольцами Полоза, перепрыгнул груду обломков разрушенной стены и исчез в ночной мгле сада, за ульями.
29.4
– Трус! – заорал Саймон. Его удар, предназначенный Шэру, рванул в пустоту, лишь взметнув еще одну тучу пыли. – Сбежал, как крыса! Ну и ладно! Одним ублюдком меньше!
– Рокси! – Сильвия схватила мою руку. Ее пальцы мелко дрожали. – Я поделюсь с тобой энергией. Я умею...
Ее ладонь прижалась к моей. Тонкий, чистый, как родниковая вода, поток энергии хлынул в меня, подпитывая истощенные резервы. Это было не море силы Шэра, но это была надежда.
Я впилась взглядом в Саймона, который уже поворачивался к нам, к измученному Патрику, с новой порцией смертоносной магии. Я втопила пальцы в пыль и щебень под ногами, взывая к самым глубинным, выносливым корням. Не к нежным цветочкам. К безлистым плетям. Крепким, цепким, как стальные канаты, не знающим жалости.
Из-под обломков, из трещин в фундаменте, из самой земли рванули десятки толстых, жилистых лиан. Темно-бурых, лишенных листьев, только шипы и неукротимая жажда душить. Они устремились к Саймону, как копья.
– Опять?! – фыркнул некромант с презрением. Он махнул рукой. Волна старения накрыла первые лианы. Они сморщивались, трескались, рассыпались в труху... Но их было слишком много!
Сила Сильвии, ее дар жизни, питал их, заставляя расти снова и снова, пробиваться сквозь зону смерти. Они замедлялись, чахли на подходе, но не останавливались. Как волны прилива, каждая следующая была ближе к его ногам.
– Марк! – крикнула я, чувствуя, как Сильвия слабеет у меня за спиной.
– Занят! – рявкнул рыжий маг.
Его руки мелькали, выписывая в воздухе сложные руны. Огненные змеи, ледяные иглы, сгустки чистой силы – все это он обрушивал на щиты Саймона, заставляя того отвлекаться, тратить силы на защиту. Щиты трещали, но держались.
Вот только нас тоже хватит ненадолго.
Отчаяние снова подбиралось к горлу.
И тут раздался рев. Глухой, гулкий, сотрясающий землю.
Из-за ульев, из ночной тьмы сада, вынеслась огромная, коренастая фигура Годраша.
Каменный тролль несся, как живой оползень, его каменные кулаки были сжаты. Но было в нем что-то... странное.
Его серая, бугристая кожа блестела, покрыта толстым, темно-янтарным слоем... меда?!
Шэр бежал рядом с троллем, почти у его ног. Его рука была вытянута вперед, пальцы сжаты в жест контроля.
Он контролировал мед, покрывающий Годраша! Удерживал его на месте, не давая стечь, направляя как вторую кожу!
– Что за дешевый фокус?! – презрительно рявкнул Саймон, разворачиваясь к новой угрозе. Его магия смерти, черный вихрь, рванула навстречу каменному троллю.
Мед, покрывавший Годраша, закипел от магии. Он мгновенно потемнел, стал густым, вязким, потрескался... и застыл. Превратился в янтарь, покрывающий каменную кожу тролля, как дополнительная броня!
Старение лишь укрепило его! Сделало тверже камня!
– Накоси-выкуси! – проревел Годраш.
Его огромный, покрытый каменной и янтарной броней кулак, размахнувшись с чудовищной силой, прилетел Саймону прямо в висок.
Раздался глухой чвяк. Некромант не успел даже вскрикнуть. Его тело безвольно рухнуло на землю, как тряпичная кукла.