– Не беспокойтесь. Я сообщу, королеве и ее двору, кто настоящий вор Солнечного амулета и что у них завелась крыса по имени Ланкин, – сказала она тихо, но так, что слова легли на душу ледяными чешуйками. – Жадная и глупая. Они получат свою голову и удовлетворение. Иродиада - дрянь еще та, но долг вы отдадите. Договор будет выполнен. Надеюсь, этого хватит.
Брок, все еще тяжело дыша, но уже чуть успокоившийся, обнял Шану за плечи.
– Все, хватит на сегодня, – проворчал он, глядя на нас, запыленных, уставших. – Идем в таверну. По такому случаю, я даже выдам каждому отдельную комнату. И вино достану из погреба, самое лучшее. Даже… – он бросил быстрый взгляд на Шэра, который стоял чуть поодаль, мрачно созерцая свою брачную татуировку, – …даже остроухому. Сегодня вы гости чести.
На пару минут появился Шон. Выглядел он осунувшимся, но счастливым.
– Энни... спит. Слава всем богам, с ней и с детьми все хорошо. Спасибо вам...
Он посмотрел на нас всех так, словно слова застряли в горле. Шон просто кивнул и ушел обратно к своей новобрачной. Его железное кольцо блеснуло в лунном свете.
Еще только два часа ночи. До рассвета – вечность. Я мысленно уже падала на кровать, погружаясь в сон. Но довольный Годраш громко топнул ногой, заставив задрожать землю.
– Мертвяка победили! – прогремел он, размахивая кулаком размером с мою голову. – Тролль требует праздничный ужин! Пива! Мяса! Гуся жирного! Чего ждем?!
Я хотела было возразить, что хочу просто добраться до кровати, но... желудок предательски заурчал.
Брок усмехнулся, коротко и резко.
– Ладно, тролль. Пир будет, хоть и скромный! А уж утром... – Его глаза загорелись. – С восходом солнца каждая шелудивая псина в Клонтибрете, да что там! – отсюда и до Каледонии – узнает, как вы справились с нежитью! Праздник будет такой, что земля затрясется!..
30.2
Отдельная комната! Роскошь после ночи в Тартаре.
Мне досталась комнатка сразу у лестницы, с окном на восход. Она была маленькой, но чистой, с настоящей кроватью и – о боги! – бадьей теплой воды.
Я содрала с себя порванное, грязное, когда-то прекрасное зеленое платье. Тот самый наряд "невесты". На секунду пальцы сжали шелк. Жаль… Оно было красивым.
Потом я фыркнула. Всего лишь тряпки, Рокси. Ты пережила магический шторм и некроманта, а ноешь о платье.
Оно отправилось в угол, в компанию к заляпанным сапогам.
Долго умывалась, терла кожу, пока она не зарозовела, словно пытаясь смыть не только грязь и кровь, но и воспоминания. Проклятую свадьбу, магический шторм, высасывающий жизнь, сморщенные тельца змей, иссохшую Кайру, холодные голубые глаза Саймона…
Я зажмурилась, окунув лицо в воду, пытаясь смыть и эти образы. Хватит!
Быстро натянула чистую тунику, брюки из грубой шерсти и спустилась вниз, в главный зал.
Таверна встретила теплом, суматохой и... божественным запахом жареного гуся, жирного, с хрустящей кожицей! Ароматы каши со шпикачками, тушеной капусты и свежеиспеченного яблочного пирога ударили в ноздри, заставив желудок заурчать.
Ура! Мы будем есть! И пить! И спать! И мы это честно заслужили.
Взгляд скользнул по стене к стойке и зацепился за шикарные ветвистые оленьи рога. Над ними, змеясь по причудливым изгибам кости, вилась алая лента с вышитой золотой нитью клятвой: “Клянусь! Не есть черного хлеба, если можно достать белый, не пить слабого пива, если есть крепкое, не целовать служанку, если можно поцеловать хозяйку, а лучше поцеловать обеих!”
Я фыркнула: какая отличная клятва! Хотя, скорее всего, это была просто дань традиции. Представить, что кто-то осмелится поцеловать хозяйку таверны под носом у Брока? Да медвежий кулак проломит череп нахалу раньше, чем его губы коснулись бы щеки жены.
Я спустилась последней. За столом уже сидели все: Марк, старательно вытиравший вилку, Сильвия, бледная, но с привычной улыбкой, Годраш, устроившийся на двух скамьях сразу, Брок, наливавший Шане что-то темное из маленькой фляжки. И, конечно, Шэр, отстраненно созерцавший свой кубок.
Мой взгляд невольно упал на свое запястье. На ту самую незавершенную брачную татуировку. Ее изумрудное свечение заметно побледнело, стало полупрозрачным.