В священные ночи Бельтайна и Самайна дети Туата де Даннан особенно сильны. Пожалуй, именно поэтому она сейчас была передо мной в полный рост, а не в виде ядовитой трехдюймовой малютки.
А может, просто еще раз хотела напомнить о своей истинной мощи.
Я сглотнула горький комок, поднявшейся в горле.
Ненавижу фей!
И склонила голову. Не подобострастный поклон, а сдержанное, уважительное приветствие.
Губы Иродиады, полные и неестественно яркие, словно окрашенные кровью, скривились в едва заметной гримасе.
– Королева Иродиада приветствует тебя в ночь Бельтайна, – ее голос лился как медовая патока и совсем – вот совсем! – не подходил злобному ледяному выражению глаз.
– Роксана из рода Валериев, приветствует тебя в ночь Бельтайна, - эхом отозвалась я. - Королева, мы узнали, что вор, который украл Солнечный амулет Луга - это лепрекон Ланкин. Он служил некроманту Саймону, который сегодня ночью был убит. Ата Шаннаэйра должна была сообщить королевскому двору о выполнении договора.
Иродиада лишь махнула изящной рукой с длинными, острыми, как когти, ногтями.
– О, сообщили, – ее голос был мелодичен, как звон разбитого стекла на ветру. – Все детали. Каждый жалкий вздох. И Ланкина теперь ждет… особое наказание.
Ее глаза закатились на миг, демонстрируя лишь белок. Я внутренне вздрогнула. А на ее лице расцвела сладострастная улыбка предвкушения. Мороз пробежал у меня по спине.
– Но, милая моя, – она сделала шаг вперед, и запах диких цветов и гниющей листвы стал сильнее, – это не все, зачем я соизволила посетить твою… берлогу.
Ее взгляд, острый и оценивающий, скользнул по комнате. По грубой мебели, по развешанному плащу, по моему платью, сброшенному после битвы с некромантом и лежавшему бесформенным, пыльным комком в углу. Задержался на нем.
– Зеленый… – прошипела она, и в ее голосе зазвенела сталь. – Ты ведь знаешь, что в ночь Бельтайна этот цвет имеют право носить лишь дети Дану и невесты?
Ее бровь изящно поползла вверх, спрашивая и обвиняя одновременно.
Сердце упало куда-то вниз.
– Я и была… невестой, – выдохнула я, чувствуя, как холодок ужаса расползается по спине от ее взгляда. Она же обещала отомстить, да?.. Проклятый договор. Проклятые феи!
– Но я сделала это для того, чтобы выполнить наш с тобой уговор. Найти вора и спасти настоящих молодоженов.
– Была? – хмыкнула Иродиада. – Есть.
Звук был коротким, резким, как удар хлыста. Ее губы изогнулись в злую, торжествующую усмешку, обнажив слишком белые, слишком острые зубы.
И в этот момент полупрозрачные крылья распахнулись за ее спиной с тихим шелестом. От них отделилось облако сияющей пыльцы. Оно накрыло меня, как теплая, тяжелая вуаль, наполненная запахом опьяняющих цветов и… гнилой сладостью.
Я инстинктивно отшатнулась, вжавшись в стену.
Вдох.
Воздух, насыщенный ароматом цветов и гнили, хлынул в легкие. Сладковатый, с горьким послевкусием полыни. Я почувствовала, как мельчайшие частицы растворяются на языке, обжигают горло, мгновенно впитываясь в кровь.
“Идиотка!” – пронеслось в голове, но уже запоздало, тускло. Пыльца работала с чудовищной скоростью.
Сначала появилась лишь странная тяжесть в затылке, легкое головокружение, как после крепкого эля. Потом пришла волна тепла, навязчивого, пульсирующего.
Она поднялась из самого низа живота, разлилась по бедрам, груди, шее. Кожа запылала, стала невероятно чувствительной. Шероховатость стены за спиной, ткань рубахи на запястьях – каждое прикосновение отдавалось резким, почти болезненным электрическим импульсом. Сердце забилось бешено, глухими ударами отдаваясь в висках. Горло сжал спазм.
Мысли начали расплываться, как чернила на мокром пергаменте.
Я попыталась сконцентрироваться, но перед глазами все плыло. Даже лицо Иродиады передо мной стало двоиться, потонув в нарастающем внутреннем пожаре и навязчивом ощущении пустоты в голове.
Моя память… утекает как песок.
Где моя сумка?!
Противоядие!
Движения стали ватными, неуклюжими. Я рванулась к груде вещей, под которой лежала моя походная сумка.