Уверена, эти пройдохи с Олимпа точно не играют в шахматы. Маршрут «слона» для них слишком сложен. Куда проще встряхнуть кубок с кубиками и посмотреть, что там: чет-нечет?
И вот у меня точно выпали две «единицы».
Глаза привыкли к полумраку. И я увидела… его.
В углу, на гнилой соломе, сидел раб. Высокий. Сильный. Даже в грубой дырявой тунике его тренированное тело приковывало взгляд. Мышцы под кожей были будто выточены. Он был грязен, избит, голова замотана каким-то тряпками на манер восточных тюрбанов, и все же… притягивало не это.
Он весь был неправильным.
Как клинок полководца, брошенный в свинарник.
Он вдруг поднял на меня глаза и я встретила его взгляд. Не тусклый взор невольника. Глубины океана перед штормом — синие, бездонные, оценивающие… полные немой ярости.
Мурашки побежали по спине. Что за зверя заперли в эту клетку?
На его запястьях были тугие веревки, а у его ног, словно призрачный цветок на навозной куче, светловолосая девушка в шелках цвета морской волны и золотых змеях-браслетах. С такой изысканной прической на завитых волосах, что цирюльник моей матушки удавился бы от зависти.
Ее пальцы судорожно пытались развязать узлы на его запястьях. Она пробовала раз за разом, даже не замечая меня.
Я сделала шаг ближе.
— Эй! Ты в своем уме? Ты знаешь, что это кража?
Ноль реакции. Повернув ее за плечо, я вздрогнула: глаза мертвые, стеклянные. Транс.
Отлично! Только пифии мне и не хватало!
Я попятилась и развернулась к выходу, но за спиной уже зашуршал полог.
— Стра-а-жа!!! Грабят! — неожиданный рев оглушил.
На пороге стоял тот самый пухлый, потный, багровый от злости работорговец Гай Фабриций. Табличка с его именем была на том помосте, от которого я ушла полчаса назад.
Его глаза метались между мной, пифией и рабом.
— Уважаемый Гай... — начала я спокойно, — не нужно драм. Во-первых, я не с ней, а во-вторых…
— Видали?! Одна крадет мой товар, а вторая прикрывает! — демонстративно возмутился он для троих охранников, которые вошли следом. — Между прочим, не абы кого! У меня крадут Ахилла, который троих моих лучших охранников отправил в царство мертвых! Сильнее тролля горного!
Он театрально схватился за сердце, застонал, а после уже деловитым голосом заявил:
— Семь тысяч сестерциев, и то лишь потому, что хочу спать спокойно.
Что?! Это он мне сейчас предлагает за семь тысяч… купить этого раба?!
Гай почуял мое замешательство, подбоченился:
— Кстати, отличное предложение, девочки. По-хорошему… Или все же зову стражу? — Он сладко улыбнулся, постукивая наманикюренным ногтем по балке и глядя мне в глаза. — Надеюсь, юная госпожа, знает наказание за кражу раба? Смерть или рудники. Выбирай.
Идеальный день! Просто идеальнейший…
Сначала меня предала бывшая подруга, едва не линчевала толпа, а теперь меня ждет покупка смертоносного невольника. Ах, да… Впереди же еще Церемония Распределения.
Отец будет вне себя.
— Три тысячи, — выдавила я. — И магический ошейник в придачу.
Лицо Гая расцвело в предвкушении сделки.
— Пять! Он же…
— Три! — перебила я. — Или объясняй префекту, как жрица из храма пробралась к твоему «Ахиллу». Думаю, ему будет интересно.
Гай скривился, будто откусил лимон.
— Ладно! Три, бестия! — торопливо выкрикнул он, словно боялся, что я передумаю.
Видимо, сбагрить непокорного раба ему хотелось больше, чем получить навар.
Из закутка появились весы с Фемидой, а я вытащила из-за пояса золотой аурелий. Постучала по чашечке, скороговоркой бормоча:
— Я, Роксана Валерия, заявляю, что этот раб по праву квиритов принадлежит мне, и что я купила его этой монетой и этими весами.
— Без возврата! — торопливо добавил Гай. — Претензии не принимаются.
— А что были прецеденты? — подозрительно уточнила я.
Но хитрый барыга только ухмыльнулся и торжественно возвестил:
— Продано!
Тут же раздался смех. Смеялась та самая сумасшедшая жрица или кто она там. Красивый смех колокольчиками разносился по грязной лавке, но вызывало это почему-то совсем другие чувства. До ужаса неприятные.
Неожиданно девушка резко дернула головой, как-то неестественно задирая ее кверху, взмахнула руками, будто собиралась взлететь и… вышла из транса.
Ахнула, с недоумением переводя взгляд кристально чистых синих глаз с торговца на мою недовольную рожу, а после на грязную груду тряпок, под которой пряталось мое приобретение.
В страхе расширила глаза, прижимая бледную руку к губам. Икнула, норманнским драккаром прошлась по палатке, и вывалилась наружу. Судя по звуку прямиком в лужу.
Я хотела выскочить следом, но меня очень настойчиво придержали за рукав, намекая, что не все дела сделаны.