Оборотень довольно подмигнул и ухмыльнулся:
- Грех не пошутить над такой доверчивой молодежью.
Мы зло переглянулись и поднялись: кажется, заказчик найден.
- Ну что, может, в дом? Поговорим?
- Поговорим, - придушенно согласился оборотень, выглядывая из-под сапога атланта.
Так слаженно мы еще не действовали никогда. После фееричного по своей силе заявления нашего «адресата», все однозначно решили, что грех не заиметь себе сапоги из кожи такого редкого оборотня. А заодно и проучить кое-кого…
- Шэр, отпусти его.
Довольный собой воин хмыкнул и посторонился, отпуская Патрика на волю. Немного помятый оборотень, охая, поднялся на ноги, дотошно ощупал каждый сантиметр тела и проковылял к двери, на этот раз почти не притворяясь сирым и убогим.
Впрочем, обиженным или разозленным он не выглядел. Неудивительно: с такими шуточками, небось, привык получать по морде за свой длинный язык. А вообще… донельзя странное впечатление производил наш «адресат». С одной стороны его добродушная внешность навевала образ этакого всеобщего любимого дядюшки: доброго, понимающего, который погладит по головке, выкопает в кармане кусок пряника, а то и целого печатного ежика – медового, до жути липкого, пахнущего корицей, имбирем и черным перцем. С другой же… было в этом люде-нелюде что-то странное и ненормальное. Если, конечно, понятие нормальный вообще можно применить к оборотням.
Мужчина отпер дверь и посторонился, пропуская нас внутрь домика.
Домик изнутри был намного больше, чем казался снаружи и намного менее уютным. М-да… здесь явно не хватает женской руки – типичное жилище холостяка. Все сурово, строго и… одиноко.
Большой «холодник» - пустое помещение между жилой частью и кладовой. В самые суровые зимние дни сюда загонялся скот. Кухня, спальный уголок и что-то наподобие римского атриума, в жилой части дома. Все комнатки отделялись друг от друга разноцветными занавесками из сшитых лоскутов ткани, сейчас подвязанных к углам полосками ткани. Мебели почти не было: круглый стол, шесть стульев, дубовый сундук, да одинокий тканый половик. Кровать и кухня скрыты занавесями.
Эх, в такой бы дом да толковую хозяйку – жилье бы сразу же преобразилось. Ничто так не меняет облик и саму душу дома, как женщина, дети и кошка. Даже по отдельности.
Мы разношерстной стайкой столпились у входа, ожидая приглашения. Хозяин прошел в центр комнаты, стягивая с плеч меховую жилетку и бросая на спинку стула. Мужчина хлопнул ладонями по коленкам и кивком указал на стол и расставленные вокруг табуреты.
- Присаживайтесь. Разговор есть.
ГЛАВА 9
Однако вот так сразу разговор не начался. Видно Патрик был из той породы, кому надо долго разводить церемонии, ходить вокруг да около, накормить-напоить гостя, а иногда еще и спать уложить. А уж пото-ом, с шутками и прибаутками, через пять анекдотов, три рассказа из юности и одну притчу, приступить к главному.
Надеюсь, до этого дело не дойдет…
Круглый стол из плотно подогнанных досок казался цельным куском дерева, хотя я чувствовала, что некоторые доски даже не от одного ствола. Удобные стулья с широкой спинкой и подушечками ароматного сена, которое тихо скрипело под филейным местом.
На столешнице возникли чашечки из обожженной красной глины, покрытой глазурью. А в центре стола – огромный яблочный пирог такого размера, что хотелось встать, отдать честь и воскликнуть: «Аве тебе, король пирогов и повелитель яблок!»
После знакомства с таким угощением даже Марк стал поглядывать на хозяина куда более уважительно.
Но что меня полностью покорило – чай. Он был превосходен! Пожалуй, именно такой вкус должен быть у амброзии: ничуть не приторный, свежий, бодрящий с ароматами шиповника, мелиссы, чабреца, липы, зверобоя и еще десятка трав и цветков. Некоторые из них были настолько редки и ценны, что на рынках Рима шли килограмм серебра за килограмм сбора.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая стуком чашек и чавканьем особо голодных товарищей. Патрик, присев между воином и магом, не отставал от всех и оглядывал нашу компанию, явно что-то мысленно прикидывая.