Ярмарка гудела встревоженным ульем и переливалась всеми красками радуги. Рядами тянулись шатры и навесы, а то и просто открытые повозки, с которых торговали всем на свете: от оружия и женских украшений, до топоров и муки. Между рядов то и дело сновали разносчицы, продавая с лотков выпечку, воду, и, конечно же, пиво. Небось, все Клонтибретские трактиры отправили своих подавальщиц в ярмарочную толпу. Еще бы, такую выгоду упустить никто не хочет! Впрочем, в дни Бельтайнской ярмарки и в самих трактирах было не протолкнуться.
Празднество проводилось на западной окраине деревни. Часть большого поля была отведена под ярмарку, на второй находилась импровизированная площадь и специально расчищенный для соревнований стадион, огороженный дротом. Из центра площади, где высоко над головами возвышалось Майское дерево – трехметровый столб, щедро украшенный лентами и цветами, доносились звуки музыки и разухабистая народная песенка:
- Я в понедельник шёл домой. Был пьяным в стельку я!
Стоит чужая лошадь там, где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену: Эй, милая моя!
Скажи мне, что за лошадь там, где быть должна моя?
Следующий куплет перехватил женский голос, с наигранным возмущением отвечая нерадивому муженьку:
- А, ты пьян! Ты пьян! Ты, старый болван! Набрался ты опять!
Ведь это новая свинья, что нам прислала мать!
Певцов было отлично слышно далеко за сценой и я поймала себя на том, что притопываю и подпеваю с детства знакомой песенке и мужскому голосу, который задумчиво выдал:
- ...Бродил по миру много я, везде я побывал,
Но вот свинью, чтоб под седлом, нигде я не видал!
- Роксана-а! Я нашла!!! – раскрасневшаяся от удовольствия Силь потрясла в воздухе чем-то ярко-травянистым.
- Кхе… дайте мне воздуха! – просипела я несколько минут спустя, разглядывая себя в высокое слюдяное зеркало, которое придерживал пожилой, худощавый эльф.
Все бы ничего, но талию перетягивал такой высокий корсет, что казалось, еще чуть-чуть, и без того не маленькая грудь, просто закричит: «Выпустите меня отсюда»! А после выскочит из ненадежного укрытия.
- Берем! - восхищенно одобрила Сильвия.
- Э-э! – возмутилась я. – Ты ничего не забыла? Меня, например, спросить! И ты слышала, сколько оно стоит?!
- Все в порядке, - Сильвия потрясла в воздухе бархатным мешочком. – Патрик нам выделил на “свадебные расходы”, так что можно тратить.
- Я в таком виде никуда не пойду! – с трудом выдохнула я, пытаясь как-нибудь упрятать грудь поглубже в вырез.
- Почему-у? – заныла жрица. – Ты в нем такая красивая!
- Потому-у! – передразнила я.
- Бери, точно тебе говорю. Не прогадаешь, - решил вставить слово продавец и одобрительно кивнул. – Жених будет просто без ума.
- В минус что ли уйдет?
- Что-что? - переспросил эльф, не разобрав мою кислую реплику, а подружка захихикала, прикрывая ладошкой рот.
Я вновь мрачно уставилась в зеркало, разглаживая складочки на юбке. Из зазеркального мира на меня глядела высокая девушка в травянистом платье, спадающем к земле шелковыми волнами, под которыми намечался абрис длинных стройных ног. Рукава-ленты змеились вдоль тела. Высокая полная грудь мерно вздымалась в тугом корсете, щедро украшенном до талии витиеватым узором золотой нити. И только недовольно щурились зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц, да кривились плотно сжатые губы.
С площади донеслись раскаты хохота, ознаменовавшие конец очередного куплета и начало нового:
- Пришёл я в пятницу домой. Был пьяным в стельку я!
Лежит чужая голова, где быть должна моя!
Ну, я спросил свою жену: Эй, милая моя!
Скажи мне, что за голова, где быть должна моя?
С другой стороны, я же «замуж выхожу» понарошку, почему бы и не покрасоваться? Не все же в брюках и сапогах ходить! Вот только растрепанная и покрытая пылью коса не подходит к образу утонченной эльфийской девы. Но зато отлично гармонирует с образом злой и голодной друидессы.